Троя. Падение царей - Дэвид Геммел

Каллиадес огляделся по сторонам и начал проворно снимать с мертвеца доспехи, протягивая их Политу, чтобы тот облачился в них. К тому времени, как с этим делом было покончено, второй человек тоже был мертв, и Каллиадес надел его доспехи.

Они двинулись дальше, и уже показалось подножье Великой Башни, когда они повстречались с еще одной группой микенских воинов. Командир поманил их к себе, и Каллиадес подошел нетвердой походкой, подчеркивая свою хромоту.

— Твое имя, воин? — требовательно спросил командир.

— Клейтос Пантерный, господин, — ответил заплетающимся языком Каллиадес. — А это Тхоас. Он пьян.

— Мы охотимся на детей, — сообщил командир отряда. — Царь Агамемнон хочет, чтобы все оставшиеся в городе щенки были найдены и доставлены к нему.

— Мы ищем женщин, а не их щенков, — засмеялся Каллиадес.

Командир ухмыльнулся.

— Конечно, воин, но они часто попадаются вместе. И Агамемнон предлагает серебряное кольцо за любого доставленного к нему ребенка. На серебряное кольцо ты купишь столько женщин, сколько захочешь, когда мы вернемся домой.

— Я учту это, — радостно сказал Клейтос. — Но лучше оттрахать одну женщину сейчас, чем десять потом. И сегодня ночью это не будет стоить мне ничего!

Он повернулся к Политу.

— Не отставай, ты, горький пьяница! — крикнул он, и они поспешили дальше.

Площадка у Скейских ворот, которая вчера была местом сражения, теперь обезлюдела. Несколько почерневших трупов валялись на мокрой земле, но не видно было ни одной живой души.

Огромные ворота оказались закрыты на тяжелый брус, заперев их в городе так же надежно, как они раньше удерживали за стенами города врага. Полит посмотрел вверх, на башню, и на мгновение ему показалось, что он видит движение возле двери на укреплениях. Он показал туда, и Каллиадес сощурился.

— Ты уверен? — спросил воин; на лице его читалось сомнение.

Полит кивнул, и они направились к каменным ступеням. Каллиадес легко побежал наверх, несмотря на свои тяжелые доспехи и раненую ногу. Полит медленней последовал за ним.

В башне царила беспросветная тьма, но они почувствовали облегчение, убравшись с ветра. Теперь единственный звук, который они слышали, — это стук дождя по деревянной крыше далеко наверху. Больше им не нужно было кричать, чтобы услышать друг друга.

— Оставайся слева от меня, как можно ближе к стене, — посоветовал Полит. — Ступеньки сильно истерты, но скользкими быть не должны.

Подъем в полной темноте был ужасным даже для Полита, который много раз проделывал его при свете факелов. Теперь его одолевали сомнения. Мог ли Приам забраться так далеко? Мог ли он с Астианаксом подняться вверх по этим ступенькам в полной темноте? Полит подумал, что им следовало бы сперва проверить низ башни, чтобы посмотреть, нет ли там маленького трупа. К тому времени, как они добрались до верха, Полит убедил себя, что они гоняются за химерами.

Наконец он почувствовал на лице свежий ночной воздух и дождь, и увидел, как Каллиадес перед ним шагнул на крышу. Небо посветлело, Полит понял, что почти рассвело. Гроза не ослабевала.

Его охватил новый страх: он слышал, как людей в доспехах поражало молнией.

Полит шагнул на крышу. В первый момент он ничего не увидел из-за ветра и дождя, хлещущих по высокой башне. Потом над головой прокатился гром, и сияющая раздвоенная вспышка мелькнула в небе. При ее свете они увидели Приама, стоящего на дальнем краю парапета. Его длинные белые волосы и серая роба бились на ветру, как будто он уже падал. На руках он держал неподвижного ребенка.

С сильно бьющимся сердцем Полит шагнул вперед, к отцу, боясь, что тот в любой момент исчезнет из виду, нырнув вперед.

Приам повернулся и увидел его.

— Что ты здесь делаешь, Полит? Ты дурак! — ветер донес до них голос царя, громкий и полный отвращения. — Я не приказывал тебе сюда являться!

— Я пришел, чтобы найти мальчика, отец. Андромаха беспокоится. Она не знает, где он.

Теперь Полит видел лицо ребенка. Голубые глаза Астианакса открылись, он испуганно посмотрел на Полита.

— Он со своим отцом! — ответил царь. — Кто еще может позаботиться о его безопасности, Полит? Уж конечно, не ты, дурак. И не его шлюха-мать. Я показываю его Великому Зевсу. Он — Дитя Орла и драгоценен для Отца Всего Сущего.

«Со своим отцом»? Полит гадал, что это значит. Рядом с ним Каллиадес удивленно спросил:

— Как ты ухитрился добраться сюда, не попав в плен?

Полит ответил:

— Царь знает город лучше любого другого. И когда он в здравом уме, он хитрее, чем три лисы.

Пока они говорили, Приам посмотрел на ребенка, на лице царя появилось замешательство. Они увидели, как бледное лицо Приама сморщилось в привычном страхе и отчаянии.

Полит быстро шагнул вперед, боясь, что старик уронит мальчика.

— Позволь мне забрать ребенка Гектора, — попросил Полит. — Царица просит его привести.

Приам посмотрел на ребенка.

— Гектор, — пробормотал он. — Мой лучший мальчик.

Полит протянул руки, и Приам передал ему Астианакса. Только тогда мальчик начал тихо плакать. Полит пихнул его в руки Каллиадеса.

— Забери его к матери, — приказал он.

Каллиадес посмотрел на него, потом на царя и заколебался.

— Иди, Каллиадес, немедленно. Его надо спасти. Он — Дитя Орла.

Каллиадес нахмурился. Эти слова для него ровным счетом ничего не значили, но он кивнул.

— Да, господин, — сказал он и в следующее мгновение исчез, быстро двинувшись вниз по ступеням с мальчиком на руках.

— Пойдем, отец, ты должен отдохнуть, — ласково сказал Полит, взяв отца за руку и потянув его вниз с парапета.

— Где я? — испуганно вскрикнул старик. — Я не знаю, где я!

— Мы на Великой Башне Илиона, отец. Мы ожидаем врагов Трои. Когда они придут, мы их уничтожим.

Старик кивнул и тяжело осел на пол; Полит увидел, что царь полумертв от усталости. Полит тоже сел и начал стаскивать с себя доспехи. Он знал, что они оба здесь умрут.

Когда, наконец, пришли враги, их было только двое — микенских воинов. Один большой, с длинными косматыми рыжими волосами и длинной бородой. Второй маленький и худой. Они взобрались на крышу и ухмыльнулись, обменявшись хищными взглядами при виде больного старика и его сына.

Полит устало встал, вытащил меч и попытался вспомнить уроки, которые ему давали в далеком прошлом. Он поднял перед собой меч двумя руками и встал перед отцом.

Рыжеволосый воин вытащил меч из ножен и пошел к ним. Второй стоял и смотрел, улыбаясь в предвкушении расправы.

Воин сделал выпад, целя в грудь, но Полит нервно отступил назад, и меч отскочил от бронзовых дисков нагрудного доспеха. Воин проделал обманное движение влево, и, когда Полит медленно двинулся, чтобы отбить удар, шагнул вперед и погрузил клинок в бок Полита. Это было похоже на удар молота. Ноги Полита подогнулись, и он упал на залитую дождем крышу; мучительная боль пронзила его.