Рабыня страсти - Бертрис Смолл

— Нет, Зейнаб, не спеши отступать! — властно приказал он. —Ты должна встретить это горе и быть столь же сильной, как тогда, когда на твоихглазах погибла Инн-га! Открой глаза и посмотри на меня, Зейнаб!

— Скажи, что Наджа солгал! — взмолилась она. — Скажи, чтомне только послышалось… Где Мораима? Дайте мне мое дитя!

— Мораима мертва, — тихо произнес он. — И Абра также…

— Как это случилось? — зарыдала Зейнаб. — Как?

— В Кордове разразилась эпидемия сыпного тифа. В это самоевремя Абра повезла Мораиму на свидание с отцом. После она решила остаться сдевочкой у родичей в еврейском квартале — уже смеркалось. Вне всяких сомнений,обе подхватили заразу именно там, хотя в доме ее родни больных на тот момент небыло. Через несколько дней у обеих появились первые симптомы. Слугиразбежались. Калиф приказал своим сакалибам воротиться в Мадинат-аль-Захра,дабы они все не слегли. Только Наджа и твоя повариха Аида оставались с больнымиАброй и принцессой. К счастью, ни евнух, ни негритянка не захворали. Мораима иАбра скончались с разницей в каких-нибудь пару часов, моя дорогая…

— Где она? — плакала Зейнаб. — Где моя детка?

— По приказу калифа и принцесса и Абра захоронены здесь, втвоем саду, — отвечал Хасдай. — В доме день и ночь Курили благовония, смешанныес целебными травами, — заразы можно не опасаться. А все вещи, принадлежавшиеАбре и Мораиме, сожжены. Слуги пойманы и примерно наказаны. Всех их продадут наневольничьем рынке. Калиф уже прислал новых…

— Неважно… — устало проговорила Зейнаб. Теперь ничто уже неимело значения. Она уехала с Хасдаем, хотя ей и не следовало ездить, а еедевочка умерла, и мамы не было рядом с ее постелькой… Что же она за мать —оставила дитя и отправилась путешествовать с любовником! Она чудовище! Зейнабне переставала содрогаться от рыданий. Все ухищрения Хасдая оказались бессильны— ее горе и чувство вины были чересчур глубоки. Наконец, придя в отчаяние, Назидал ей сонного зелья, чтобы она хотя бы отдохнула и набралась сил. Оставивспящую на попечение Наджи, Хасдай отправился в Мадинат-аль-Захра, чтобы личноотрапортовать калифу о положении дел в Малине.

— Ты великолепно справился с порученным делом, Хасдай, —выслушав его, сказал калиф. — Я восхищен мужеством Зейнаб в плену у АлиХассана, а также во время созерцания пыток и казни злодеев. С этой стороны яникогда ее не знал и представить себе не мог, что она… — Он запнулся, а потомспросил. — Что с нею сейчас? Известие о смерти Мораимы, должно быть, глубокопотрясло ее… С нею все в порядке?

— Она в глубоком шоке, мой господин, и совершенноопустошена. Перед тем как отправляться сюда, я дал ей сонного порошка — инымисредствами прекратить ее рыдания я был не в силах. С нею Наджа. Больше у нееникого не осталось. Оказалось, что Ома и Аллаэддин-бен-Омар, визирь принца,долгое время любят друг друга. Он даже хотел жениться на девушке еще до того,как тебе преподнесли в дар Зейнаб. Когда же они вновь встретились, тооказалось, что обоюдная их страсть не угасла. И Зейнаб настояла, чтобы Омастала его женой. Она даровала своей служанке свободу. А именно Омы ей сейчас ине хватает…

— Нельзя ли тотчас же послать за этой женщиной? — с заботойв голосе спросил Абд-аль-Рахман.

— Ома уже в тягости, мой господин. А женщине в ее положениинеразумно пускаться в столь дальнюю дорогу, да еще и скорбеть вместе сгоспожой… — отвечал Нази. — Я обшарю все невольничьи рынки Аль-Андалус и найдуневольницу из Аллоа. Она займет место Омы при госпоже. Это самое разумное, чтов наших силах.

Зейнаб же это ничуть не волновало. Впрочем, как и всеостальное… Она впала в глубочайшую депрессию, из которой, казалось, не быловыхода. В доме не оставалось ничего — ни единой мелочи, хоть как-то связанной спамятью о ее драгоценной утрате. Зейнаб все время силилась припомнитьпрелестное личико Мораимы — но милый облик все ускользал… Она не могла есть.Она почти не спала. Жизнь утратила для нее всякий смысл. А что ей оставалось вэтой жизни? Ее любовник не желал иметь потомства. Хотя он прекрасно к нейотносился, но ведь не любил же ее — как и она его… Она погружалась все глубжево мрак.

Хасдай же вновь с головой ушел в перевод пресловутоготрактата «Де Материа Медика». Он не замечал апатии и тоски Зейнаб.Переводчик-грек, посланный императором Византии из Константинополя, за времяотсутствия Хасдая трудился не покладая рук. На рабочем столе Нази высиласьколоссальная стопка листов латинского текста. Хасдаю же предстояло срочноперевести все это на арабский… Он почти не бывал дома, но Зейнаб и нежаловалась.

Нази не осознавал, насколько серьезным стало положение,покуда Наджа не заговорил с ним напрямик.

— Она умирает, мой господин, — сказал он в отчаянии. — Онамедленно угасает, вянет, словно роза на исходе лета… Не дай ей умереть,господин! Помоги ей, умоляю! — Черные глаза юноши блестели от слез.

— Чем я могу помочь ей? — спросил Нази.

— Дай ей дитя, господин! Позволь вновь родить! Пусть онаникогда не забудет своей маленькой дочери, но новый малыш воскресил бы ее, далбы желание жить! Теперь же у нее ничего нет, мой господин… Ты у нее совсем небываешь. Омы здесь нет больше. У нее совсем никого и ничего не осталось.., ну,по крайней мере, она так искренне считает. Она не играет больше на ребеке, непоет… Разве ты ничего не замечаешь?

Нет, Хасдай ничего не замечал. Работа поглотила его целиком,без остатка. Он ведь прежде всего преданный, и верный слуга калифа, а потом ужевсе остальное… Государственную службу он ставил превыше всего. И все же он неможет позволить Зейнаб умереть!

Вдруг ему почудилось, будто он знает, как можно ее спасти.Он направился тотчас же прямиком к калифу и рассказал ему все без утайки оботчаянном положении Зейнаб.

— Что же в нашей власти? — Абд-аль-Рахман был глубоко опечален.В глубине его сердца все еще живо было чувство к прекрасной Рабыне Страсти…

— Я — негодный хозяин для Зейнаб, мой господин, — сказалХасдай. — У меня на первом месте было и всегда останется преданное служениетебе. У Зейнаб никогда не будет от меня детей, а именно это ей сейчас болеевсего нужно. Мораима навеки останется в ее сердце, но ей необходимо вновьродить, чтобы любить и лелеять малютку. Я хотел бы отдать ее новому хозяину, нопрежде должен испросить твоего высочайшего позволения. Я знаю, что по законуЗейнаб принадлежит мне, но мы оба знаем, как случилось так, что она стала моей…И прежде, чем вручить ее другому, я хотел бы знать твое мнение, мой добрыйповелитель.

— Кто? — односложно спросил калиф. Сердце его дрогнуло иСжалось.

— Я хочу отдать ее в невесты Кариму-аль-Малике, — сказалНази.

— Почему? — отрывисто бросил Абд-аль-Рахман.