Повседневная жизнь русского кабака от Ивана Грозного до Бориса Ельцина - Елена Никулина

Продавать винно-водочные изделия стали только с 10 утра. В ресторанах и кафе полагалась норма в 100 граммов водки на человека и устанавливалась наценка на водку и коньяк в половину розничной цены.

Еще одним постановлением Совета министров РСФСР (30 декабря 1958 года) была впервые установлена ответственность продавцов за нарушение правил торговли спиртным, а его покупателей — за распитие в общественных местах. Повсеместно были введены ограничения времени торговли крепкими напитками; запрещена их продажа на предприятиях общественного питания (кроме ресторанов), а также лицам, находившимся в состоянии опьянения, и несовершеннолетним. Предусматривались также расширение ассортимента и увеличение выпуска безалкогольных и слабоалкогольных напитков, улучшение лечения больных алкоголизмом, усиление антиалкогольной пропаганды в печати, по радио и телевидению{100}.

На подобные меры «массы» отвечали образцами городского фольклора, противоположными по смыслу:

В 1961 году подоспели новые правовые акты — указы об усилении ответственности за самогоноварение, «об административной ответственности за управление транспортом в нетрезвом состоянии», «об усилении ответственности за изнасилование» и установление штрафа за появление в пьяном виде на улицах и в прочих общественных местах. С 1964 года в Казахстане, Латвии и Узбекистане были организованы первые лечебно-трудовые профилактории (ЛТП), в 1967 году они появились в России и других республиках. Практика направления на принудительное лечение «опасных для окружающих» алкоголиков была закреплена в статье 36 «Основ законодательства СССР о здравоохранении», принятых в 1969 году.

Где-то — к примеру в Ленинграде — власти отреагировали быстро: сразу запретили продажу водки в столовых, кафе, закусочных и буфетах, в районных универмагах, в специализированных продуктовых магазинах, в мелкорозничной городской торговой сети. Запрет распространялся на все магазины, расположенные рядом с промышленными предприятиями, учебными заведениями, детскими учреждениями, больницами, санаториями и домами отдыха, культурными и зрелищными предприятиями, а также «в местах массовых гуляний и отдыха трудящихся». Не разрешалась продажа спиртных напитков несовершеннолетним. В ресторанах отмеряли клиентам строго по сто граммов на посетителя. Пивные закрывались в семь часов вечера{101}.

Но как раз за пивные заведения Хрущева можно было поблагодарить. На волне борьбы с пьянством многие из демократичных пивных «забегаловок» были закрыты, но через некоторое время возрождались в других местах и были прославлены в произведениях Ю. Бондарева, В. Конецкого, Ю. Нагибина, В. Чивилихина; зато другие были преобразованы в более приличные пивные бары и пивные-автоматы, продававшие кружку за 20 копеек. В автоматах, как утверждают старожилы, поначалу имелась даже вобла; правда, из личного опыта можем подтвердить наличие только соленых сушек. Зато в барах подавали креветки. Собственно же пиво особыми достоинствами не отличалось, что нашло отражение в фольклоре:

С обязанностью организации культурного отдыха, «коммунистического досуга» пивбары не справились — в них по-прежнему царила обычная атмосфера питейного заведения с непременным распитием чего-нибудь более крепкого, чем заглавный продукт. Но они все же приблизили соотечественников к более высоким стандартам потребления спиртного, ознаменовали собой конец эпохи былых грязных русско-советских пивных. Правда, благодаря интернациональной дружбе с Островом свободы в СССР появился кубинский ром, а в Москве открылся ресторан «Гавана», где в меню были кубинские блюда из креветок, лангустов и прочих тропических деликатесов.

Главным средством истребления пережитка прошлого тогдашнее советское руководство — в отличие от М. С. Горбачева в 1985 году — считало общественное воздействие. Очередной пленум ЦК КПСС 1963 года предложил соответствующую форму — товарищеский суд или — в случае, если человек уже «увяз в болоте пьянства», — взятие его на поруки трудовым коллективом. Коллектив же охотно выручал друзей и собутыльников. Более серьезные меры, как правило, применялись задним числом, после того как гуляка уже отработал свои 15 суток или был уволен за пьянки и прогулы: «Суд передовиков строек и промышленных предприятий Москворецкого района города Москвы считает бывшего слесаря завода "Стекломашина" Корнюхина Виктора Егоровича 1938 года рождения виновным в тунеядстве, нарушениях трудовой дисциплины и пьянстве, также признает увольнение Корнюхина В. Е. с предприятия законным и правомерным. Учитывая чистосердечное раскаяние и твердое слово исправиться, суд считает выселение Корнюхина В. Е. за пределы города Москвы в административном порядке преждевременным»{102}.

Послевоенный Советский Союз, судя по опубликованным в хрущевское время цифрам, пил умеренно: всего 1,85 литра спирта на душу населения в 1948— 1950 годах{103}. Однако впервые обнародованные в 1958 году в справочнике «Народное хозяйство СССР» данные о производстве спирта показывали уверенный рост этой отрасли: с 73 миллионов декалитров в 1956 году до 163 миллионов в 1958-м. Соответственно росла и продажа алкогольных напитков. Судя по этому же справочнику, производство вин в СССР увеличилось почти в три раза по сравнению с 1940 годом.

В самом конце «оттепели» появились сведения о производстве водки. Из них следовало, что в 1952 году страна выпускала 81,1 миллиона декалитров этого стратегического продукта, а в 1958 году его производство достигло 145,4 миллиона декалитров. В следующем году последовал спад, очевидно связанный перечисленными выше ограничениями. Но затем отставание было успешно преодолено и отрасль вновь стала наращивать обороты — до 162 миллионов декалитров в 1962 году{104}. Очень возможно, что этот ударный рост в эпоху «развернутого строительства коммунизма» был сочтен неудобным для публичного ознакомления. Поэтому конкретные данные о потреблении самого популярного российского напитка исчезли сначала со страниц предназначенных для широкого читателя изданий, а с 1964 года — из статистических сборников «Народное хозяйство СССР». Отныне там помещались только данные о производстве вина, которое гражданами потреблялось также охотно.

Но даже относительно небольшое повышение цен и сокращение продажи спиртного вызвали проблемы у торговых организаций, руководствовавшихся жесткой директивой «Выполняйте план товарооборота!». В докладе Центрального статистического управления СССР 28 марта 1960 года об уровне и движении цен в 1959 году и недостатках в ценообразовании констатировалось: «Повышение цен на вина оказало неблагоприятное влияние на ход реализации вина. Объем реализации вина в 1958 г. по сравнению с 1957 г. сократился на 17 % и был ниже, чем в 1956 г.». Но кончался документ за здравие: «Проведенное с 1 июля 1959 г. снижение розничных цен на виноградные и плодово-ягодные вина и отмена сельской наценки на виноградные вина привели к значительному росту реализации вина и резкому сокращению товарных запасов». Короче говоря, отсутствие товарного изобилия на прилавках делало необходимым присутствие там максимально доступного винно-водочного ассортимента — вопреки всем благонамеренным попыткам его ограничения. Как только цены на вино были снижены на 20 процентов, благодарное население тут же увеличило закупки алкогольной продукции на 70 процентов{105}. В итоге от всех попыток борьбы с пьянством осталось лишь изобильное словоблудие в бесчисленных псевдонаучных сочинениях о строительстве и почти что наступлении эпохи «коммунистического быта».