Сын менестреля. Грейси Линдсей - Арчибальд Джозеф Кронин

Взор матери был заботлив. Всю свою жизнь она работала ради него, отказывала себе во всем, лишь бы у него было то, что ему на пользу, — как мальчику, как растущему юноше, как студенту, допоздна сидевшему за книгами в этой самой комнате.

Теперь, когда он добился успеха, мать по-прежнему цеплялась за свои привычки самоотречения и самоуничижения. Несмотря на протесты сына, она даже за стол с ним не села, а все время прислуживала ему, не жалея ни рук, ни ног.

Радость ее была не в том, что сын мог бы дать ей, дорого было осознание, что она помогла ему стать тем, кем он стал. Каждый шаг вверх, который он делал, приносил ей глубочайшее удовлетворение. Уважение, окружавшее его, было для нее слаще манны небесной.

И вот теперь его женитьба на Изабель Уолди, дочери самого богатого и знатного человека в Ливенфорде. Какой славный венец его карьеры!

Часто-часто в последние дни, бродя по старомодному и весьма плохо освещенному домику на задворках Скиннерс-Уайнд, она, устремив взгляд ввысь, думала: «Ох! Если бы сейчас его видел отец!»

Нынче вечером, однако, она чувствовала, что сын будто немного не в себе, и озабоченная морщинка пролегла меж ее бровей. Расспрашивать его напрямую — такое ей и во сне не привиделось бы, но все же, убирая его чашку, словно в надежде, что он заговорит, она пробормотала:

— Трудный выдался день, сынок?

Дэвид рассеянно кивнул. Днем на ежемесячном заседании городского совета были утверждены окончательные планы проекта нового газового завода. Его похвалили за приобретение земельного участка Лэнглоана, а после заседания, когда советники, расслабившись, привычно освежали себя виски, провост весело поднял свой стакан:

— Господа, скоро ожидается свадьба… Мне хотелось бы предложить выпить за здоровье нашего друга Дэвида и его будущей жены мисс Уолди.

Вспомнив этот последний тост, Мюррей, не сдержавшись, поморщился. Его молчание усиливало беспокойство матери. Видя, что он больше ничего не ест, она принялась удрученно убирать со стола.

— Ты в Ноксхилле сегодня вечером будешь?

— Не сегодня, — тяжко выговорил он. — Я виделся с Уолди на заседании. Их дом полон модельеров и портных.

— Тогда я разведу для тебя огонь, — быстро сказала мать. — Похолодало как-то вдруг.

Дэвид резко поднялся:

— Нет! Я лучше прогуляюсь, мама.

«Прогуляюсь»! Трепещущий от новой тревоги взгляд матери метнулся к нему. В бытность студентом сын частенько совершал вечерами долгие, одинокие прогулки, чтобы проветрить усталые мозги. Но сейчас все было по-другому, и мать насторожилась.

Она смотрела, как он прошел в маленькую прихожую, натянул матерчатую кепку, взял свою палку из шкафчика под лестницей. Едва сознавая, что делает, она подошла к нему, вопрошающе заглянула в глаза, рукой схватила за рукав:

— Дэви, обещай мне… обещай, что не сделаешь никакой глупости!

Сын посмотрел на мать сверху вниз, и его смех резанул ей слух.

— Да я когда-нибудь за всю свою жизнь сделал хоть какую-то глупость? Не мучь себя, мама. Я образцовый сын, образцовый гражданин, образцовый будущий муж. И не смог бы быть ничем иным, даже если бы попытался. Господи, сжалься надо мной!

Этим и пришлось ей довольствоваться, пока она долго стояла в дверях, следя за тем, как исчезает во тьме проулка его фигура, направляясь к Черч-стрит.

Пройдя далеко по Черч-стрит, Мюррей развернулся и той же отчаянной поступью пошел назад, опустив голову, держа в зубах пустую трубку, как человек, которого какая-то мучительная нерешительность в крови заставляет яростно двигаться.

Внезапно он резко свернул вправо и оказался на Колледж-роу. Напротив дома № 3, на другой стороне проулка, он остановился. В узком проходе стояла темень, потому что уличные фонари в конце отбрасывали лишь размытые тени. Вжавшись спиной в арочный проем, Дэви лихорадочно обшаривал взглядом доходный дом Маргарет Глен. Зайти или не зайти?

Еще до того, как Дэвид пришел к какому-то решению, он почувствовал, как до него долетает облачко сигаретного дыма, а мгновение спустя он различил человека в легком плаще с высоким воротником и в мягкой шляпе, который расхаживал по тротуару неспешной, но бравой походкой. Дэви разом признал в этом худощавом щеголе Эдварда Мовата, сына пастора, — и от отвращения ему свело горло. Он вышел из-под арки, оказавшись на пути трубадура.

— Вот те на, привет, Мюррей! — воскликнул разудалый Эдвард. — Ты что здесь делаешь?

— Именно об этом я хочу тебя спросить.

Сын Жирдяя хихикнул. Этот долговязый юноша с вялым ртом и слезящимися глазами обладал нюхом пса, знающего, где ему что перепадет. Студент Уинтонского университета, он в собственных глазах — и в глазах родителей — являл собой образец острослова и мужчины.

— Мог бы задать тебе тот же вопрос, старина. Хо-хо! Женщина, прелестная женщина, а? Высшее образование требуется, чтобы оценить божественные формы. В такую ночь не знаешь, где подвернется удача. Хо-хо! Возьми сигарету. Может, объединим усилия и поохотимся вместе?

Мюррей дышал с трудом. Неужели, думал он, уже до того дошло, что недоделанные городские щенки ошиваются вокруг нее? Он схватил молодого Мовата за воротник.

— Убирайся отсюда! — прошипел он. — Если через десять секунд не исчезнешь, я оттащу тебя прямо домой к твоему преподобному папаше и расскажу ему, где тебя поймал.

— О! Зачем? — струхнул Эдвард. — Послушай, в самом деле…

— Быстро! — прикрикнул Мюррей. — Тебе пять секунд осталось!

Дон Жуан бросил на Дэвида бледный взгляд, потом с испуганным: «А сам-то ты?» — поспешил убраться.

Мюррей облизнул губы, словно избавляясь от неприятного и горького привкуса. По крайней мере, он спас ее от унижения.

Дэвид продолжил свое бдение, и вскоре его сердце бешено забилось. Дверь дома № 3 отворилась, и вышла Грейси, без шляпы, в пальто, накинутом на плечи.

Заметно было, что она в нерешительности и явно обеспокоена. С того самого прихода Дэниела она не могла думать ни о чем другом, кроме своего сына, ребенка, от которого она отделалась много лет назад. Странные какие-то чувства, признавалась она самой себе, не любовь, а смесь беспокойства со страхом… Да, страхом ответственности, которую ее дяде понадобилось возложить на нее и к которой она в душе не была готова. Могла ли она начать жизнь сызнова на этой новой основе? Она не знала. Это новое испытание страшило ее.

Невидимый в тени, Дэвид наблюдал, как она остановилась на ступеньке, словно радуясь свежести вечернего воздуха. Потом двинулась дальше. Быстро поборов сомнения, Дэвид решился. И пошел за Грейси следом.

Она шла медленно, но без колебаний, будто точно знала, куда идет. Когда дошла до городской окраины, на углу старой дороги на Гаршейк, она