Семь минут - Ирвин Уоллес

— Являются, — уверенно ответила миссис Уайт.

— Откуда вы знаете?

— Потому что… потому что я много читаю, все популярные книги, которые поступают в библиотеку, простые книжки в бумажной обложке, чтобы в них можно было что-то понять. Я не сомневаюсь, что у меня средние читательские вкусы.

— Вы читали «Пейтон Плейс» Грейс Металиус?

— Конечно нет!

— Вы читали «Богову делянку» Эрскина Колдуэлла?

— Нет, не читала.

— Вы читали «Любовника леди Чаттерлей» Д. Г. Лоуренса?

— Я бы со стыда умерла, если бы меня увидели с этой книгой в руках. Нет, не читала.

— Вы читали «Его поступь» Чарльза Шелдона?

— Нет, даже не слышала о такой.

— Очень хорошо, мисс Уайт. Если верить расчетам мистера Андервуда, ваши читательские вкусы далеки от средних. Четыре книги, о которых я спрашивал, самые покупаемые книги. Только в Соединенных Штатах их продано в твердом переплете и бумажной обложке более тридцати миллионов экземпляров. Это четыре из пяти бестселлеров всех времен в Америке.

Улыбка Энн Лу Уайт испарилась.

— По-моему, это ужасно. Я уверена, что средний американец не читал эти четыре книги.

— Миссис Уайт, а как по-вашему, стал бы средний американец читать «Семь минут»?

— Абсолютно уверена, что не стал бы.

— Но вы средняя американка и тем не менее прочитали их?

— Я… меня попросили прочитать ее для процесса.

— Иначе бы вы не стали читать ее?

— Конечно нет. Я не трачу свое время на непристойную литературу.

— Но, миссис Уайт, как бы вы узнали, что книга непристойная, не прочитав ее?

— Мне не нужно пить яд, чтобы узнать, что это яд.

Эта острота напомнила ему Фей Осборн, которая использовала ее в разговоре с ним почти слово в слово перед самым началом процесса. Если эта женщина окажется таким же стражем чистоты, как Фей, он в беде. Барретт решил выяснить.

— Если можно, мне бы хотелось узнать, что является, по вашему мнению, непристойным, а что — нет.

— Пожалуйста, узнавайте.

Барретт вернулся к своему столу, и Эйб Зелкин протянул ему четыре фотокопии. Майк медленно вернулся к свидетельскому месту.

— Миссис Уайт, позвольте мне прочитать вам некоторые отрывки четырех популярных книг очень известных писателей. Пожалуйста, скажите мне после того, как я кончу читать каждый отрывок, является ли он, по вашему мнению, непристойным или не является. Готовы?

— Начинайте, — неуверенно ответила женщина.

Барретт начал читать:

— «В этом договоре был упущен только один пункт, а именно: каким способом дама и я должны раздеться и лечь в постель…» — Закончив, он вопросительно посмотрел на миссис Уайт. — Миссис Уайт, пристойный или непристойный?

— Пристойный, — с видимым облегчением ответила она.

— Хорошо. Теперь второй: «Она срывала с себя платье, выдергивала из корсета тонкий шнурок, и шнурок скользящей змеей свистел вокруг ее бедер. Босиком, на цыпочках она еще раз подходила к порогу, убеждалась, что дверь заперта, мгновенно сбрасывала оставшиеся на ней покровы, внезапно бледнела, молча, не улыбаясь, прижималась к груди Леона, и по всему ее телу пробегал долгий трепет».[23]— Барретт прочитал абзац и посмотрел на свидетельницу. — Пристойный или непристойный?

— Пристойный.

— Спасибо, миссис Уайт. Теперь переходим к третьему отрывку. — Барретт старательно прочитал свидетельнице третий отрывок: — «Герствуд смотрел на свою очаровательную, заманчивую добычу, которую ему так трудно было завоевать, и строил самые странные планы. Его страсть достигла тех пределов, когда человек уже не подчиняется рассудку. Как могли тревожить его всякие мелкие препятствия, если в награду его ждала любовь такой прелестной женщины. Он закрывал глаза на все трудности и не желал отвечать на возражения, которые холодная действительность бросала ему в лицо. В эту минуту он готов был обещать что угодно, предоставив судьбе потом выручать его. Он решил пробиться в рай, а там — будь что будет. Он должен хоть раз в жизни познать счастье, хотя бы ценою отречения от чести и правды».[24]Миссис Уайт, скажите, пристойный это отрывок или нет?

— Абсолютно пристойный, — ответила средняя женщина и широко улыбнулась.

— И наконец, четвертый и последний отрывок. Вообще-то он слишком длинный, чтобы зачитывать его целиком. Если вы позволите, я возьму на себя смелость и расскажу содержание в целом, а потом покажу вам отдельные фразы в книге. Отдельные слова и фразы я вам зачитаю. — Он посмотрел на фотокопию. — Молодые люди женятся, но муж не в состоянии выполнять супружеские обязанности. Он умирает, и его жена становится вдовой. К ней приходит брат умершего и хочет переспать с ней, но во время полового акта меняет решение и, не желая давать ей свое семя, мастурбирует. Следующий отрывок описывает новое приключение этой молодой вдовы. Она сердится на своего свекра и хочет отомстить ему. Переодевается в проститутку, и свекор спит с ней. После того как он узнает, что вдова сына забеременела, он хочет наказать ее, но она рассказывает, что забеременела от него. — После общего изложения Барретт начал читать из книги. — Здесь встречаются слова «блудницы» и «блудники», описывается групповое изнасилование, постоянно попадаются «груди», «сиськи», «голый зад», «дерьмо», «гной», «прелюбодеяние» и другие. — Барретт замолчал и спросил: — А сейчас скажите мне, миссис Уайт, как по-вашему, пристойна эта книга или непристойна?

— Непристойна, — ответила женщина. — Это видно с первого взгляда.

— Может, миссис Уайт, вам хочется взглянуть на фотокопии этих четырех книг. Каждая пронумерована в порядке, в котором я их читал.

Он положил фотокопии на ограждение свидетельского места, но женщина молча ждала.

Барретт повернулся к жюри, потом вновь посмотрел на свидетельницу:

— Миссис Уайт, первый отрывок я взял из книги Лоренса Стерна «Сентиментальное путешествие по Франции и Италии». Вы сказали, что отрывок пристойный, но в тысяча восемьсот девятнадцатом году книга была запрещена Ватиканом во всем мире. Второй отрывок из одной из самых «сомнительных» книг — «Мадам Бовари» Флобера. Вам он показался пристойным, но в тысяча восемьсот пятьдесят шестом году, когда Флобер издал ее, книгу обвинили в суде в непристойности, а в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году она была запрещена рядом организаций по защите нравов в Штатах. Третий отрывок — одно из самых, так сказать, подозрительных мест в «Сестре Кэрри» Драйзера. Вы считаете его пристойным, но в тысяча девятисотом году, когда появилась эта книга, она была запрещена в Бостоне и, чтобы избавиться от дальнейших обвинений в непристойности, изъята из обращения. Что касается четвертого отрывка, который, по вашему мнению, является абсолютно непристойным, крайне непристойным, этот отрывок взят из современного перевода Ветхого Завета Святой Библии!