Мелькнул чулок - Элизабет Гейдж

«Он мой теперь, – думала она, несмотря на тревогу, будоражившую мозг. – Хочет быть моим мужем».

Мысли оказались предательскими. Они слишком долго убаюкивали Кристин, а ведь она должна была насторожиться.

Ее руки любовно сжимали его бедра, когда, захватив ее врасплох, он внезапным рывком схватил подушку и изо всех сил прижал ее к лицу Кристин – его еще напряженный пенис по-прежнему надежно связывал их.

Душистый вечер опустился на холмы, принося с собой воздух, напоенный ароматами эвкалиптов и лимонных деревьев. Энни ехала по шоссе, ведущему в Малибу, теплый ветерок ласкал щеки, соленый аромат океана заполнял автомобиль.

Ночь была безумной, насыщенной ее возбуждением. Энни взяла с собой небольшой саквояж, собираясь ожидать Эрика в постели, когда тот вернется. Девический трепет предвкушения сюрприза смешивался с пламенем, пылавшим в глубине души при мысли о новой жизни, зародившейся в ее лоне.

Энни казалось, что только сейчас она оправилась после смерти Ника. Приближение будущего, такого ослепительного, прогоняло тоску, наполняя девушку новыми надеждами. Энни чувствовала себя такой цельной, как никогда раньше. Когда она впервые увидела Ника, холодного и безжизненного, память о Тине Меррил, ее честном, трудно добытом счастье все еще была свежа. Чудовищное предчувствие охватило ее, словно все решения, принятые в жизни, были осквернены неудачей и слабостью.

Казалось, все усилия только уносили ее все дальше от безоблачной судьбы Тины, дома и очага, который она заслужила бы, если бы вела себя иначе.

Далеко от всего этого… Но навстречу чему? Одиночество, ссылка, пустой коридор, простиравшийся перед ней, черный, непознаваемый, словно та глубокая пропасть, разверзшаяся в глубинах души с того момента, когда она стала актрисой.

Неверно. Плохо. Чистейшая истина, одна во всей вселенной, воплощенная прекрасным ребенком Тины и безвременной, ужасной гибели Ника, словно звучала предупреждением, что бешеная погоня Энни за успехом была ошибкой, зряшной тратой жизни.

Но сейчас у нее появилась новая цель.

Теперь нечто большее, чем честолюбивые и безумные амбиции, подгоняло ее, вытесняя боль и страдания. Она ехала к любимому, самому красивому мужчине в мире, и в ней росла, созданная их любовью новая жизнь с собственной судьбой.

Нет, нет, в эту секунду она стремилась не только к мужчине, к его дому. Казалось, настоящая Энни Хэвиленд, которую она искала так долго, манила из бесстрастной, расстилавшейся впереди ночи.

В доме было темно, как и ожидала Энни. Она оставила машину у подъезда, прислушиваясь к мерному шелесту прибоя за деревьями.

Но тут в одном из окон мелькнул огонек. Зная, что Эрика нет дома, Энни решила, что в стекле отразился свет фар проезжавшей по шоссе машины. Она открыла входную дверь своим ключом. В гостиной стоял полумрак, но на кухне горела лампа. «Должно быть, предосторожность, чтобы отпугнуть грабителей…» – решила Энни.

На кухонном столе громоздились бутылки. Энни остановилась как вкопанная. Дом почему-то не казался пустым.

Энни встревожилась – уж не воры ли, но тут же подумала, что это Эрик, наверное, пустил друзей пожить на время своего отсутствия.

Почему нет? В конце концов, это его дом. Кроме того, Энни вообще мало что знала об Эрике – многие стороны его жизни оставались для девушки непознанной территорией. Возможно, врываясь таким образом, она поступает крайне бестактно.

Энни выругала себя за то, что не догадалась постучать или позвонить. Нужно, по крайней мере, дать знать о себе и убедиться, что все в порядке.

Она нерешительно двинулась по коридору. Дверь в спальню Эрика была чуть приоткрыта. Луч света падал на пол. Из комнаты доносились тихие голоса. Да, в спальне кто-то был.

Она сделала еще несколько нерешительных шагов, не желая никого беспокоить, но после минутного раздумья все же осторожно постучала в стенку.

– Извините… здесь есть кто-нибудь?

Она подняла глаза. В просвет приоткрытой двери была видна огромная кровать. Энни увидела на постели три обнаженные фигуры. Одна из них поднялась при звуке голоса Энни.

Дверь распахнулась шире. На пороге стояла голая девушка. Позади нее на кровати Энни увидела Эрика. Около него лежал молодой человек, тоже обнаженный.

Девушка выглядела одновременно раздраженной и сконфуженной.

Но Энни видела только Эрика. В глазах его было странное, незнакомое ей выражение… такое отчужденное, непонятное, словно у обитателя луны. Это было лицо Эрика, но в его оболочке жил другой человек.

И в какую-то долю секунды оно изменилось, преобразившись, словно маска. Энни заметила в знакомых глазах беспокойство, сожаление, гнев и неожиданное сочувствие. Но тут же все потускнело, погасло, сменилось блеклым равнодушием, пустотой, причиной которой, возможно, были наркотики, а может нечто гораздо более сложное, чем лекарства.

– Простите, – пробормотала Энни, ни к кому не обращаясь, и, поглядев на голую девушку, добавила:

– Я не хотела… простите.

Никто не сказал ни слова. Энни повернулась и вышла.

Кристин задыхалась от удушья и боли. Нос зажат подушкой. Рот сведен в болезненной гримасе, зубы впились в губы. Язык отвратительно пересох. Она пыталась вдохнуть хоть немного воздуха, но поняла, что не сможет. Кристин никогда не принимала всерьез леденящие душу рассказы о женщинах, которых любовники душили подушками, но теперь поняла: сильные мужские руки, прижимавшие ее к кровати, не отпустят, не дадут вздохнуть.

Твердый пенис, все еще погруженный в нее, конвульсивно содрогнулся, когда девушка попыталась вырваться. Она ощутила ладонями мускулистые плечи и поняла, что ее руки недостаточно длинны, чтобы дотянуться до его лица. Кристин лихорадочно билась, пытаясь повернуть голову влево или вправо. Но он сжимал ее подушкой, словно тисками.

Кристин расцарапала ногтями его грудь и плечи. Вспомнив анатомию, она нашла соски и с силой скрутила их. Он резко дернулся – видимо, она все-таки сумела причинить ему боль, хотя ничего не слышала, кроме собственных стонов, отдававшихся в ушах.

Кристин знала, что сил осталось всего на несколько секунд. Она попыталась поднять колени, чтобы лягнуть его, но, пригвожденная неумолимым фаллосом, не смогла сделать этого. Ноги беспомощно болтались в воздухе.

Кристин слабела с каждым мгновением и отключилась бы, не приди ей на помощь спасительная мысль.

Просунув тонкую руку между своей ногой и мускулистым мужским бедром, она отыскала вздрагивающую мошонку и из последних сил сжала, впиваясь ногтями. Ноги, удерживавшие ее, ослабли. Она услышала громкий крик, подушка отлетела в сторону. Мужчина мешком рухнул на Кристин. Красное облако, застилавшее глаза, ушло, в ушах стоял бешеный звон. Девушка жадно втягивала воздух.