Слезы русалки - Надежда Виданова

из ванной. Она больно ударилась спиной об кафель. Теперь Саша держал руки на ее горле.

– Саш, ты чего? —испуганно зашептала Ирина, признавая бесполезность попыток вырваться. – Любимый, что ты делаешь?

– Закрой рот, тварь! – Сашин мозг лихорадочно подкидывал ему страшные догадки. – Это ты тогда пыталась меня утопить?

– К.…когда? Что ты такое говоришь?

– Не придуривайся, иначе придушу. Тогда на диком пляже, когда мы с Виктором плыли на лодке в ночи. Ты тоже там была… я принял тебя за неё… как сегодня. Ты пыталась утопить меня. Ты работаешь на Виктора.

– Я не знаю никакого Виктора и не была ни на каком диком пляже. Саша, ради Бога, – Саша не дал ей договорить, сжав пальцы на горле. Ирина в ужасе пыталась дышать.

– Сейчас я покажу тебе, что меня невозможно убить. Я задушу тебя сам и утоплю в этой ванне. И мне ничего за это не будет. Тварь. Ты зря возомнила себя русалкой.

Ирина тщетно силилась что-то сказать, Сашины пальцы перекрывали кислород. На счастье Ирины, зазвонил телефон. Саша бросил на него взгляд украдкой, и оставил Ирину в покое. Она душераздирающе кашляла, схватившись обеими руками за шею.

Саша ответил на звонок, что был настолько важным. Ему сообщили, что умерла мать.

Он бросил телефон на пол и сел, обхвативши голову. Кашель Ирины действовал на нервы.

Заметив, что Саша затих, Ирина как кошка метнулась прочь. Но покинуть квартиру быстро ей помешал тот факт, что она была голой. Саша бросил на нее мрачный взгляд. Ирина покорно засеменила обратно и накинула Сашину рубашку. Она решила быть послушной Саше и во всем с ним соглашаться. Злить его – фатальная ошибка, которая может стоить жизни.

– Я уже сказал, что ты отсюда живой не выйдешь, – Сашин голос звучал теперь так безучастно, что Ирина не на шутку испугалась.

Невозможно предугадать, что взбредет ему в голову. Телефонный звонок повлиял на Сашу странно, он сам не свой, пугающе спокоен и хладнокровен. У Ирины осталось одно единственное средство выйти из этой проклятой квартиры живой. Она дорого за это заплатит, но другого выхода Ирина не видела.

– Она жива, – громко и четко произнесла Ирина, глядя Саше в глаза. – Эта ваша Лидия жива.

Ирина облегченно выдохнула. Сработало. В Сашиных глазах вспыхнула искра жизни.

– Если ты врешь, – Саша схватил Ирину за волосы и приблизил ее лицо к себе.

– Клянусь тебе, – Ирина старалась унять дрожь и говорить четко и внятно.

– Так, где же она? – Саша тянул Ирину за волосы все сильнее, из ее глаз потекли слезы боли.

– Виктор знает, она…она у него. Только не говори ему, что я тебе сказала. Он убьет меня.

– Не все ли равно я или он?

– Саша, умоляю тебя…

– Закрой рот. Я даю тебе минуту, чтоб убраться отсюда. Минуту, поняла меня? – Рявкнул он и отшвырнул Ирину так, что она отлетела к стене.

Несмотря на боль, Ирина оделась со скоростью света и покинула Сашу лишь немного погрешив против срока, что он назначил.

Саша проводил Ирину безучастным взглядом. Он подполз к телефону, чтобы набрать номер Виктора. К Сашиному изумлению, Виктор опередил его и позвонил сам.

– Как дела, Сашуль? – Поинтересовался Виктор бодрым и веселым голосом.

– Паршиво, – Саша закурил сигарету. – Мать умерла. Хотелось бы повидать Лидию, она всегда умела меня утешить. Клянусь, что на этот раз ты приведешь ее ко мне.

– Можно устроить, – Виктор будто бы не удивился такой просьбе.

– Только не как тогда с куклой в гробу.

– Ну, что ты, Сашуль. Теперь уж наверняка. Без всяких кукол, будь спокоен.

– Когда же? Я хочу прямо сейчас.

– Давай попозже. Сам говоришь, мать надо хоронить. Сыновий долг – это святое, знаешь ли. Там же и встретишься с Лидией, близ вашего дикого пляжа.

– Она приедет?

– Конечно. На третий день от сегодняшнего.

– Почему ты скрывал от меня, что она жива?

– Разве она не бессмертна? К чему эти пустые напоминания?

– Если ты опять сольешься, я убью тебя.

– Нет, Сашуль. Теперь-то я точно ее привезу, чтобы ты поглядел. Она прекраснее, чем когда-либо.

Что-то в голосе Виктора заставило Сашу поверить. Он положил трубку, намереваясь сообщить Вадиму и Вере о смерти матери.

Какое имеем мы право судить,

Читая мораль со своей колокольни?

Какое имеем мы право винить

Того, кто сломался. Корчась от боли?

Кто-то уходит, нас не спросив,

Мир покидает совсем не простившись.

Молва окрестит его – «нагл и спесив»,

Но он не услышит, уже отдалившись.

Глава 47

Похороны Марыси были не пышными, но душевными. Саша с Вадимом стояли рядом, осиротевшие и боязливые. Им было странно осознавать, что именно потеря нелюбящей безумной матери оказалась способна свести их на короткое время.

Вадим неустанно гладил руку Алеши. Доброе сердечко мальчика сочувствовало утрате Вадима. С Ириной Вадим держал себя холодно, но вежливо. Он не смел еще раз огорчить Алешу.

Саша за все время не удостоил Ирину даже взглядом. Его раздражал лепет Лиды, направленный к Ирине. Дочке отчего-то нравилась эта крашеная паскудная девка.

Ирина заметно нервничала, отвечая Лиде невпопад. Она то и дело оглядывалась назад, словно ждала кого-то.

Марыся успокоилась и предстала пред вечностью маленьким чистым ребенком. Длинные ресницы легли на трогательное детское лицо, тонкие губы застыли будто б в блаженной улыбке. Крошечные ручки, сложенные крест-накрест, символизировали смирение перед неизбежным.

Отец Андрей отпевал Марысю долго и проникновенно, отдавая дань ее жизни, отягощенной заблудшим разумом. Торжественный распев священника нарушало цоканье Лиды. Горячий воск зажженной свечи постоянно капал ей на пальцы. Алеша всякий раз дул Лиде на руки, Вера красноречиво косилась на них, и вздыхала, оставаясь незамеченной.

Перед Верой стояла страшная картина, как Марыся разодрала себе руки и лицо до крови. Было из-за чего, кто-то тогда очень жестоко над ними пошутил. Впрочем, Вера знала кто именно, хотя ни Саша, ни Вадим, не называли ей имени Виктора.

Вера обернулась, чтоб поглядеть на Лиду с Алешой и едва не закричала. Над головами детей вырос Виктор, о котором она думала мгновение назад.

Виктор сочувственно улыбнулся Вере, церемонно ей поклонившись. Вера отвернула голову и положила руку на сердце. Избитая мелкой дрожью, она все же повернулась еще раз, желая убедиться, что воображение не играет с