Королевская кровь 12. Часть 2 - Ирина Владимировна Котова

отчетливо пошевелился. Уперся руками в тушу охонга, заорал так, что слышно было и Люку — отчаянно и зло. Но туша не двинулась с места.

И Люк решился.

— Мне нужно посмотреть, кто там! — крикнул он дракону, который шел рядом с ним. — Возможно, важный заложник! Не ждите меня, я нагоню!

Дракон покачал головой. Но кивнул.

— Ты знаешь, что делаешь, — крикнул он в ответ.

Отряд побежал дальше. Люк подошел ближе к Ренх-сату. Сбежавший враг бессильно смотрел на него. Бледный, с мутными от боли глазами, но живой.

Перевел взгляд на автомат в руках Дармоншира, оскалился.

— Что, не работать тут твое колдовство, колдун? — прохрипел он.

Люк почувствовал, как сдавливает его виски — и отступил, потому что противостоять ментальному влиянию здесь было куда труднее. Сделал еще несколько шагов назад, следя за руками Ренх-сата — даже придавленный и полумертвый он был опасен, а личный щит Люка становился все слабее.

Нужно было разворачиваться и идти за своими. Ты уже спас его один раз, он оставил тебя в живых при побеге, вы квиты.

Враг смотрел на него понимающе и насмешливо.

И Люк поморщился.

— Ты пришел на мою землю, — сказал он резко. — Ты убил много моих людей. Ты разграбил множество домов. Ты увел в рабство тысячи инляндцев. Ты сделал миллионы людей несчастными. Ты нарушил свое слово о вассалитете. Почему я сейчас должен помочь тебе? Может, мне подождать, пока сюда доберется кто-то из ваших инсектоидов и посмотреть, как жрут тебя?

Генерал молча и зло рванулся из-под туши, но для одного она была слишком тяжела.

— Вы все равно проиграть, — прошипел он. — Мои боги есть непобедим!

— А если нет? — поинтересовался Люк.

Ренх-сат смотрел на него, кривясь то ли от боли, то ли от мысли о проигрыше. И Дармоншир решился.

— Поклянись, — сказал Люк. — Поклянись мне, что если наши планеты останутся соединенными, если мы победим, ты сделаешь все, чтобы вернуть нам наших людей. Всех до последнего пленника. И больше никогда не пойдешь против нашего мира войной.

И Ренх-сат засмеялся.

— Я уже обмануть тебя один раз, дурак, — сказал он. — Ты совсем без голова?

— Иногда я думаю, что да, — признал Люк. — Хорошо. Выполнишь клятву — и я верну тебе твои доспехи. А иначе выставлю для всех как доспехи проигравшего. Хочешь?

Тиодхар заскрипел зубами.

— Я могу уйти, — Люк оглянулся на уже довольно далеко ушедший отряд. — Ты, конечно, можешь призвать стрекозу… но ты же этого не сделал, да? Потому что она, скорее всего, не сможет оттолкнуть охонга и сожрет тебя?

— Надо быть прирезать тебя в лес, — выдохнул Ренх-сат.

— Поздно, — развел руками Люк. — Ну что? Мне уйти?

— Хорошо, — процедил Ренх-сат. — Клянусь мой меч, колдун. Если остатьсь жив, я найти каждый раб с ваш мир и вернуть тебе. И никогда больше не пойти война на твой мир.

Люк, забросив автомат за спину, подошел к охонгу, уперся в бок, как в круглый валун, и начал раскачивать под ругань и болезненные хрипы Ренх-сата. На моменте, когда тварь почти встала на хвост, генерал, подтянувшись на руках, вытащил ноги. Тут же вскочил, припадая на одну, зажав в руках меч.

— Ударишь? — поинтересовался Люк.

Генерал плюнул ему под ноги, поднял голову — и над Дармонширом пролетела стрекоза, за лапу которой Ренх-сат схватился, улетая прочь. Он на лету подозвал к себе вторую и прыгнул ей на спину.

А сам Дармоншир, так же сплюнув, развернулся, понимая, что подозванная генералом стрекоза вполне могла откусить ему голову. И щит бы не помог от такой туши.

— Главное, чтобы никто Марине не рассказал, — пробормотал он нервно.

Оценил происходящее — он стоял один посреди равнины, заваленной трупами людей и тушами охонгов.

На его глазах в километре отсюда драконы вводили в портал раненых. От портала ко второму отряду, отчаянно обороняющемуся, бежали Ли Сой с гвардейцами.

— И об этом тоже, — пробормотал он и тоже напрямую помчался ко второму отряду, огибая туши инсектоидов и оскальзываясь на вязкой грязи.

* * *

Не прошло и нескольких минут, как враги нагнали отряд Бермонта — и завязался бой. Берманы и маги, прижавшись друг к другу под крошечным щитом, отбивались от нападавших — которые словно обезумели, словно хотели все свои неудачи, все унизительное поражение забыть здесь, уничтожив маленький отряд.

Бермонт метал секиру, сбивая раньяров, из последних сил защищали бойцов маги, а берманы секли охонгов и невидши. Бойцы со сломанными ногами сражались на коленях у границ щита, со сломанными руками — одной рукой. Но в трех сотнях метрах уже виднелись медлительные тха-охонги, а, значит, они скоро будут здесь и продавят щит.

Купол сужался сильнее и сильнее. Галина Лакторева то нараспев читала стихи, то материлась, а щит пульсировал в рифму. Никто не удивлялся — не до того было, да и мало ли какие у магов способы концентрации.

У сада яблоневого,

Полного цветом,

Всадник спешился,

Воды попросил…

— К нам идут на помощь! — заорал кто-то из берманов. — Наши идут!

Демьян не обернулся. Он работал секирой, как проклятый, и стихия отца его теплом и тяжестью наполняла его тело из мешочка с землей Бермонта на груди.

Раньяры бились о щит уже непрерывно — он все проседал и проседал. Скоро придется пригибаться, а потом — и ложиться на землю. И их раздавят.

Щит просел еще. Не размахнешься.

Что принес ты мне, всадник?

Любовь до смерти?

Или просто смерть?

Или просто