Стрекоза в янтаре. Книга 1. Разделенные веками - Диана Гэблдон

Мне вовсе не нравилась такая интерпретация моих поступков, но отрицать факты я не могла. Я действительно отвергла Фрэнка и, хотя не жалела о своем выборе, все же жалела и всегда буду жалеть о необходимости этого выбора. Джейми словно продолжил мои мысли:

— Если б ты знала, что выбор твой будет означать, ну, допустим, смерть Фрэнка, возможно, он был бы иным. И, если уж ты выбрала меня, вправе ли я вынуждать тебя на поступки, имеющие куда худшие последствия?

Поглощенный своими размышлениями, он сперва не заметил, какое впечатление произвели на меня эти последние слова. Но, увидев мое лицо, сразу же замолчал, и какое-то время мы ехали молча среди зеленых полей.

— Не понимаю, каким образом твой поступок, Клэр, может оказаться грехом, — сказал он наконец, положив руку мне на ногу. — Ведь я тебе законный муж, каким и он был когда-то или будет. Ведь ты даже не знаешь, вернешься ли к нему. Возможно, попадешь еще дальше в прошлое или, наоборот, в будущее время. Ты поступала так, как считала должным, это самое лучшее решение. — Он посмотрел мне в глаза, и взгляд этот проник до самой глубины души. — Я достаточно честен, чтобы признать: меня не волнует, что правильно, а что нет, Клэр, пока ты со мной, — тихо добавил он. — И если считаешь, что, выбрав меня, совершила тяжкий грех… Что ж, тогда пойду к самому дьяволу и благословлю его за то, что склонил тебя к этому. — Он поднял мою ногу и нежно поцеловал кончики пальцев.

Я положила руку ему на голову; короткие волосы были жесткими и мягкими одновременно, как иголки у молодого ежика.

— Я не думаю, что сделала что-то плохое, — мягко сказала я. — Но если это так… тогда я пойду к дьяволу с тобой вместе, Джейми Фрэзер.

Он закрыл глаза и уткнулся лицом мне в ногу. Я не пыталась высвободить ее.

— Тогда почему, Джейми? Почему ты решил оставить Джека Рэндолла в живых?

Он еще сжимал мою ногу, но открыл глаза и улыбнулся.

— Я много передумал в тот вечер, Саксоночка, пока ходил взад-вперед. Я понимал, что ты будешь страдать, если я действительно убью этого грязного подонка. И потом, что должно перевесить: твоя совесть или моя честь? Так нельзя. — Он снова покачал головой. — Каждый из нас отвечает только за то, что он сам сделал, только за свою совесть. То, что я делаю, не может быть отнесено на твой счет, независимо от последствий. — Он заморгал от попавшей в глаза пыли и провел рукой по волосам, тщетно пытаясь их пригладить. Хохолок на макушке продолжал торчать.

— Тогда почему? — потребовала я ответа, подавшись корпусом вперед. — Ты перечислил мне все причины, по которым нужно его убить. Что же тебя остановило?

Он несколько мгновений колебался, потом посмотрел мне прямо в глаза.

— Все из-за Карла Стюарта, Саксоночка. Мы вроде бы перекрыли все пути, но эта сделка… из-за нее он, возможно, еще возглавит армию. И если это случится… Ты сама хорошо знаешь, что может случиться, Саксоночка. — Я знала, и мысль об этом наполняла меня ужасом. Я без конца вспоминала описание поражения горцев при Каллодене, сделанное одним из историков: «Окровавленные трупы громоздились в четыре яруса под проливным дождем…»

Горцы, голодные и неорганизованные, но сражающиеся до конца, будут разбиты за какие-нибудь полчаса. Они будут брошены окровавленные под холодным апрельским дождем. Дело, за которое они боролись в течение ста лет, умрет вместе с ними.

Джейми взял меня за руку:

— Я думаю, этого не случится, Клэр. Мы его остановим. Даже если нет, то я не думаю, что со мной что-нибудь случится. Но если все же… — Он был очень серьезен, говоря горячо и убежденно: — Если это случится, я хочу, чтоб ты была обеспечена. Я хочу, чтобы кто-то позаботился о тебе, если я… не смогу заботиться о тебе. Если не я, то я бы хотел, чтобы это был мужчина, который тебя любит. — Он крепче сжал мои пальцы, и оба кольца вонзились мне в плоть. — Клэр, ты знаешь, чего мне стоит сохранить жизнь Рэндоллу? Я это делаю для тебя. Обещай мне, что, если время придет, ты вернешься назад к Фрэнку. — Он смотрел мне в лицо, его глаза были синими, как небо в окошке кареты. — Я уже дважды пытался отправить тебя обратно. Слава Богу, что ты не ушла. Но если наступит третий раз, обещай мне, что вернешься к нему — вернешься к Фрэнку. Вот почему я дал Джеку Рэндоллу отсрочку на год — ради тебя. Обещай мне, Клэр!

— Но-о! Пошли! — кричал кучер сверху, щелкая кнутом. Мы подъезжали.

— Хорошо, — ответила я наконец. — Обещаю.

Конюшни в Аржентане были чистые и просторные. В них пахло летом и лошадьми. В открытом стойле Джейми как слепень кружил вокруг першеронской кобылы:

— О! Какая красивая девочка! Иди сюда, милая, дай-ка мне посмотреть на твой красивый круп. М-м-м, да, это великолепно!

— Хотела бы я, чтобы мой муж говорил мне то же, — заметила герцогиня де Нев, вызвав смешки других дам.

— Он бы, наверное, так и говорил, если б ваш задик вызывал у него те же чувства. Но, возможно, мнение вашего мужа не совпадает с понятиями нашего дорогого лорда Брох Туараха о красиво очерченном крупе. — Граф Сент-Жермен позволил себе окинуть взором мою фигуру, явно получая от этого удовольствие. Я старалась представить те же глаза, глядящие на меня сквозь прорези в маске, и почти преуспела в этом. К сожалению, оборки рукава закрывали его кисть и я не могла увидеть отметину у большого пальца.

Услышав его слова, Джейми перегнулся через широкую спину лошади, так что над массивным корпусом першеронской кобылы виднелись теперь лишь его голова и плечи.

— Наш дорогой лорд Брох Туарах ценит красоту во всем, господин граф, в животных и женщинах. Но в отличие от кое-кого я все же делаю различие между теми и другими. — Он с холодной вежливостью улыбнулся Сент-Жермену и похлопал лошадь по холке. Дамы у изгороди засмеялись.

Джейми взял меня за руку и повел в другую конюшню. Все присутствующие медленно потянулись за нами.

— Ах! — Он глубоко вдохнул запах лошадей, навоза и сена, словно это был фимиам. — Как я люблю запах конюшни! Всегда вспоминаю Шотландию…

— Не очень-то похоже на Шотландию, — заметила я, щурясь от яркого солнечного света, когда мы вышли из конюшни на воздух.

— Ты права, но это деревня. Здесь чисто, зелень вокруг, в воздухе нет дыма, а под ногами — нечистот. Если не считать конского навоза, а я его нечистотами не считаю.

Летнее солнце золотило крыши домов Аржентана, раскинувшегося на живописных зеленых холмах. Королевские конюшни располагались за городом и представляли собой гораздо более солидные строения, чем дома королевских подданных. Они были построены из камня, крыты черепицей и содержались в идеальной чистоте, превосходившей в каком-то смысле даже чистоту «Обители ангелов».

Тут из-за угла конюшни послышались громкие крики. Из-за поворота, словно выпущенный из пращи, на нас вылетел Фергюс, за ним по пятам неслись двое парнишек-конюхов, оба намного старше. На лице одного из них красовалась зеленая полоса от свежего навоза, что, видимо, и составляло причину преследования.