Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл

Воины немного помедлили в конце обширного чертога, из которого выходили несколько коридоров. Азек неторопливо прошелся по кругу, выставляя перед собой пульсирующую хеку.

— Посох указывает тебе, какая дорога ведет к спасению? — уточнил павонид.

— Я не ищу путь к бегству, — возразил Ариман.

— Нет? — Хатхор стоял, прижимая кулаки к животу. — А что же ты тогда ищешь?

В голосе Маата отчетливо проступило страдание.

Азек уже слышал такие измученные голоса и понял, что означают эти нотки. Другие легионеры, осознав то же, что и он, тревожно взглянули на адепта Павонидов.

— Нужный проход, — ответил корвид. — Нас направляют по лабиринту.

— Куда? — требовательно спросил Толбек. В линзах шлема пиррида мелькали огоньки, символ способностей его ордена.

— Думаю, нас ведут к центру пирамиды.

— Зачем? — спросил недавно примкнувший к ним Санахт.

— Увидев Лемюэля, я ощутил поселившуюся в нем силу, — сказал Ариман. — Она хочет, чтобы мы прошли туда. Я точно знаю.

— Тогда я задержу погоню, чтобы вы успели добраться до цели, — предложил мечник, заметив, что в зале появились неповоротливые и неукротимые воины Собека. — Найду подходящий узкий участок и остановлю их, как Львиный Император у Жарких Врат[131].

— Львиный Император и все его бойцы погибли, — напомнил Толбек.

— Никому не нужно жертвовать собой, — вмешался Азек, получив подсказку от сущности в хеке. — Идем дальше, все вместе.

Корвид двинулся в недра запутанного строения. Он слышал хлопанье огромных оперенных крыльев, какие-то вопли и жуткие, низкие стоны; звуки словно бы доносились из стен, но утихали, когда Ариман пытался точно определить их источник. В пирамиде не действовали известные корвиду законы перспективы и причинно-следственные связи.

Адепты продолжали идти вперед и вниз, пока, совершенно внезапно, не оказались в колоссальном невозможном чертоге — сердце лабиринта.

Кристаллические склоны зала, в котором поместилась бы сотня пирамид Фотепа, сходились в одну точку где-то над бурлящими в вышине грозовыми тучами. Копья молний пронзали воздух, омывая стены и пол мерцающими голубоватыми отсветами электрических разрядов.

Азек посмотрел вверх, и от безысходности у него упали сердца.

В воздухе, прямо под слоем облаков, неподвижно парило гигантское тело Магнуса Красного. Сраженный исполин превосходил размерами даже боевого титана класса «Император». Он висел, раскинув громадные руки и опустив голову на грудь в опаленном чернобронзовом панцире. Растрепавшиеся багряные волосы закрывали ему лицо.

Братья Аримана изумленно вскинули глаза; услышав их потрясенные вздохи, воин утратил надежду на то, что ему привиделась какая-то иллюзия.

Алая плоть примарха постепенно распадалась, как хлопья золы, в которые обращается толстый лист пергамента, сжигаемый в горниле. Над телом раскручивались завитки дыма вперемешку с мелкими тлеющими частицами: оно словно бы расплеталось на пряди энергии, и все высвобожденные потоки вливались в наполненное темной мощью создание, что висело в воздухе перед Циклопом.

Когда-то это существо было Лемюэлем Гамоном, Азек узнал его даже с расстояния в несколько сотен метров. Осколки души, облачившиеся в мясо и кости летописца, зримо светились внутри его плоти. Впитывая силу последней ипостаси Алого Короля, они словно бы росли, расширяясь за пределы фигуры человека.

Под ногами Магнуса извивались и скакали орды кошмарных демонических тварей — беспокойное море загребущих лап, раздутых буркал и скрежещущих клыков. Чудовища тянулись когтями в небо, будто хотели поймать молнию или сдернуть труп Циклопа на землю.

Уловив боковым зрением еще какое-то движение, Ариман обернулся и понял, что из внутреннего лабиринта пирамиды выходят, устало пошатываясь, прочие участники действа. Из одного прохода вырвались три Волка в инеисто-серой броне; Азек едва не рассмеялся, когда они пораженно застыли, увидев титаническое тело под сводами зала.

Из других проемов появились Дион Пром и смертный боец, сын Драконьих Народов. Следом переплетение коридоров неверными шагами покинули Камилла Шивани и Чайя Парвати. Женщины немедленно бросились навстречу друг другу, крича от радости.

Последним шел Менкаура.

Лицо адепта Корвидов напоминало кровавую маску, его скрюченные пальцы покрывала красная влага. Провидец рухнул на пол, и Ариман осознал, что его брат сам, своими руками, вырвал себе глаза. Что за ужасы, открывшиеся Менкауре в недрах лабиринта, заставили оракула ослепить себя?

— Во имя Просперо, что… — начал Толбек и умолк.

— Это действительно Магнус? — Хатхор Маат, опустившись на колени, возился дрожащими руками с креплениями шлема.

Азек не мог ответить ему и лишь кивнул Санахту. Хорошо понимая, что может от него потребоваться, мечник зашел за спину павониду.

— Да, это Магнус, — раздался дребезжащий голос, в котором не осталось ни единой человеческой нотки. — Та часть души примарха, что умерла здесь, когда его Отец нарушил обещание, данное сыну.

Обернувшись, адепты Тысячи Сынов увидели Афоргомона, хромающего к ним со стороны лабиринта. Корпус ёкая почти развалился, внутри почерневшей оболочки вздымалась клокочущая скверна. Легионеры не понимали, как автоматон держится на ногах: все его сочленения подтекали темными маслянистыми выделениями, с каждым неровным шагом от покрытия отслаивались ржавые чешуйки металла.

— Твое время в нашем мире заканчивается, — с немалым удовлетворением произнес Ариман.

— В этом теле — да, — отозвался демон. Теперь его речь стала напряженной и хриплой, как у умирающего человека, легкие которого заполняются кровью. — Но я не уйду.

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Толбек, обходя ёкая по кругу.

— Спроси Азека, он поведает тебе.

— Ариман, что это значит?

— Ничего, — сказал корвид. Меж тем Хатхор Маат раскрыл замки на горжете, и из-под шлема с шипением заструился пар. — Он ведет речь о соглашении, которое мы с ним давно разорвали.

Шагнув к Азеку, пиррид движением мысли возжег пламя вокруг своих ладоней.

— В недрах той горы на Терре ты поклялся, что между нами больше не будет тайн, — напомнил Толбек. — Объясни, о чем говорит демон!

Но Ариман лишь показал ему на Диона и Волков, окутанных вспышками псионического сияния: имперцы прорывались к центру зала, круша потусторонние орды.

— У нас нет на это времени, — произнес Азек, отворачиваясь от пироманта.