Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл

Ариман обвел соратников взглядом. Каждый адепт владел могучим даром того или иного рода, так чем же руководствовался Афоргомон, выбирая одного из них?

Не найдя ответа, Азек подошел к павониду, который стоял на коленях, свесив голову на грудь, и резко, судорожно дышал.

— Хатхор Маат, — сказал корвид.

Легионер поднял глаза, и Ариман почти утратил решимость при виде гримасы беспримесного испуга на бледном лице брата. Мышцы Хатхора шевелились под влажной, липкой кожей, пучившейся бугорками опухолей.

— Помоги… мне… — выдавил Маат.

Толбек шагнул к нему: адепт Пирридов уже переводил свой разум в боевое состояние.

— Азек, не надо, — попросил мечник, обнажив клинки на длину ладони. — Он же один из нас.

— Скоро это изменится. Хатхора охватило перерождение плоти, его жизнь подходит к концу. Мы просто избавим его от страданий.

— Тогда позволь мне подарить ему чистую смерть, — предложил Санахт. Черный и белый клинки с мелодичным свистом покинули ножны. — Разреши Маату умереть с честью, как легионеру Тысячи Сынов, а не подношению этой… твари.

— Нет, — ответил Ариман, уже зная, что произойдет дальше.

Мечник рванулся вперед, вокруг ладоней Толбека взревело пламя.

Азек на мгновение снял обереги, сковывающие хеку, и частица мощи Алого Короля перетекла в плоть корвида — казалось, по его жилам пронесся поток жикзота.

Эффект наступил мгновенно.

Ариман сжал кулаки, и огонь пиррида бесследно угас. Толбек пошатнулся так, словно из его души вырвали нечто жизненно важное, и повалился наземь, жадно хватая воздух широко раскрытым ртом; его дыхание наполнилось могильным холодом.

Клинки Санахта повело в сторону, и корвид почувствовал досаду мечника, его гнев на взбунтовавшиеся мышцы. Ариман направил в тело воина еще один импульс энергии, и тот спазматически дернулся, будто марионетка в руках помешанного.

— Мне жаль, братья, — сказал корвид.

Афоргомон каким-то образом сумел подняться. Некогда безупречный корпус ёкая превратился в груду праха, которой не позволяли распасться только воля и вожделение демона.

— Давай же, Азек, — прохрипел автоматон. — Сейчас или никогда!

Крутнувшись на месте, Ариман всадил основание хеки в последнюю искорку призывного сигила, мерцающую на черепе ёкая, и закричал, вкладывая в замах всю безысходность, всю вину и раскаяние, что наполняли его сейчас.

Голова автоматона разлетелась вихрем осколков размягчившегося керамита. Тело осыпалось, развеиваясь влажной пепельной дымкой.

Над останками ёкая расплылась тень — послеобраз на сетчатке, фантом из черного света, еще секунду назад немыслимо туго скрученный внутри искусственной оболочки.

— Забирай его, и прости меня Трон! — вскричал Азек.

Сумеречная пелена обволокла Хатхора Маата и поползла внутрь него, словно облако крошечных светящихся мушек, проникающих в каждую пору кожи.

Павонид резко выпрямился и взмыл над полом, повинуясь наполняющей его потусторонней энергии. Челюсти его раздвинулись, пластины доспеха треснули под натиском изнутри: тело Хатхора разрасталось до невообразимых размеров. Рот превратился в рваную рану, окруженную лопнувшей кожей и мышцами. Жуткая щель извергла пронзительный зловещий крик, словно хором каркнула тысяча вороньих стай, и голова воина раскололась вдоль. Обе половины черепа, окруженные кровавым туманом, начали изгибаться и увеличиваться, меняя цвет с бледно-костяного на сочно-голубой.

— Что ты натворил? — воскликнул Санахт, глядя, как извивающееся тело павонида испускает яркие лучи эфирного сияния.

Хатхор резко нагнулся вперед, его спина разделилась напополам, и чудовищно раздувшиеся мышцы трансформировались в пару птичьих крыльев, которые вырвались из-под кожи в фонтанах крови и хрящей.

Новое вместилище Афоргомона продолжало расти: ноги Маата, дробясь и ломаясь, вытянулись в кошмарные, сгибающиеся назад оперенные конечности с когтистыми лапами. Два аморфных кровавых сгустка над плечами Хатхора удлинились и, перевиваясь наподобие новорожденных гадов, приняли форму вытянутых змееподобных шей. Оканчивались они бугристыми наростами, которые непрерывно колыхались, словно родильные коконы.

Из лопнувших оболочек появились на свет две головы с эбеново-черными клювами и глазами, полными неизъяснимой злобы. Они хором издали визгливый вой, расколовший реальность, и все демоны в чертоге пали ниц, выказывая почтение восставшему среди них могучему князю Пантеона.

Теперь над Ариманом возвышался двуногий крылатый монстр, чьи маховые перья отливали лазурью. Его одинаковые головы опустились, и одна вперилась в кор-вида пронзительным мертвенно-белым взглядом, а другая забормотала бесконечные нелепые вирши со скрытым смыслом.

— Ты ищешь могущества, Азек Ариман, — произнесло чудовище. — И ты получишь его.

Пром не находил практических решений.

Никакое обучение, пройденное в Ультрамаре, не могло подготовить его к подобной битве. Легионер пробивался через полчища врагов и без разбору повергал тварей вокруг себя, как никогда яростно применяя пси-способности. С его латных перчаток срывался огонь Макрагга, который сжигал все, к чему прикасался, и демоны растекались тускло горящими лужицами воскоподобного месива.

Но из плоти поверженных монстров тут же восставали новые — хмурые существа с мрачными взглядами, разительно отличающиеся от тех, что нечеловечески верещали и хохотали секунды назад, впиваясь когтями в броню воина. Держа болтер одной рукой, Дион палил навскидку — его окружало море жутких созданий, и каждый снаряд находил цель. Вокруг по-прежнему мелькали молнии, сотрясая землю гибельными разрывами.

Библиарий поднял глаза на парящего под сводами колосса.

Тело исполина постепенно распадалось на дымные полосы, тянущиеся к осколкам души внутри Лемюэля Гамона.

«Еще немного, и он будет в зоне досягаемости».

Рядом с космодесантником вспыхнули новые разряды, свирепый шквал беспримесной энергии. Пол вздыбился, на воздух в клубах пыли взлетели громадные обломки разнородных камней. Прорываясь к цели сквозь безумие вихря, Дион перескакивал громадные разломы, что открывались у него под ногами.

Пром понятия не имел, следует ли за ним Бъярки или еще кто-нибудь. Библиарий смотрел только вперед. Он убивал и шел дальше. Шел дальше и убивал. Израсходовав почти все заряды в болтере, Дион примагнитил его к бедру и перехватил меч обеими руками.

Космодесантник шагал все медленнее: толпа демонов вокруг него уплотнилась настолько, что ему уже не удавалось с легкостью сметать неприятелей. Пром потерял счет времени, мир для него сузился до участка поля сражения, где бился Дион: до взмахов клинка, треска черепов под кулаком и сокрушительных ударов ногами. Он уже не помнил, сколько чудовищ перебил, он перестал их различать.