Алый король. Разделенная душа - Грэм Макнилл

И все же Пром чувствовал, что твари усиливают натиск. Многие дюжины живых кошмаров с каучуковой плотью лезли по доспехам Диона, стараясь вцепиться ему в глаза ногтями-резцами.

Взревев, библиарий упал на одно колено и, вонзив меч перед собой, выкрикнул имя Жиллимана. Из клинка ринулось быстро расширяющееся кольцо синего огня, демоны вокруг Прома рассыпались горстками пепла. Пока цунами уничтожения неслось по залу, Дион поднялся на ноги и двинулся по обугленным останкам. Шагал он теперь тяжело: усилие, потребовавшееся от него при высвобождении подобной энергии, нанесло тяжкий урон телу. Но он уже добрался до цели.

Колоссальный Циклоп, которого Пром кое-как различал вверху сквозь застилающую глаза пелену, уже почти исчез, распадались последние фрагменты его тела. Под ставшей почти прозрачной кожей Лемюэля пылала украденная сила, что сжигала человека изнутри.

Отстегнув болтер, Дион поднял оружие и прицелился точно в затылок Гамону. Тело летописца ровно висело в воздухе, подрагивая от неземной мощи.

Легкая мишень.

— Теоретически: когда ты умрешь, Магнус сгинет вместе с тобой, — произнес воин.

Библиарий направил свою силу в болты. Ощущая холодную твердость металла, химические запахи топлива и взрывчатки, Псайкер напитал снаряды энергией всех известных ему гексаграмматических оберегов.

— На практике: лучше не промахнуться.

Дион быстро нажал на спуск три раза подряд.

Зачарованные болты понеслись к цели так уверенно, будто Пром выпустил их в ясный день на знакомом стрельбище.

«Один в голову, два в грудь».

Все три снаряда обратились в пепел за миг до попадания.

Лемюэль перевел взор на Диона, и при виде кипящей внизу битвы глаз одержимого вспыхнул злобным весельем. Он словно бы только сейчас понял, какую хаотическую бойню развязал.

Гамон рассмеялся с жестокостью, ужаснувшей Прома.

Бывший летописец рубанул ладонью по воздуху, и к библиарию помчалось копье невыносимо жаркого пламени.

Поразив Диона в просвет между горжетом и левым наплечником, оно углубилось в грудную полость. Часть реберного щита испарилась, основное сердце воина мгновенно рассыпалось золой. Одно из легких разлетелось в клочья, разорванное изнутри стремительным расширением перегретого воздуха.

Пси-клинок Прома раздробился на множество острейших осколков, и вихрь стали располосовал легионеру лицо. Огненное копье пробило его тело насквозь: выжгло по пути мышцы таза и сокрушило все кости между бедром и лодыжкой перед тем, как вырваться наружу вместе с нижней половиной левой голени.

Охваченный нестерпимой мукой, Дион повалился наземь. Воин хватал воздух, чувствуя, что грудь ему словно бы сдавливает когтистая лапа; организм меж тем осознал потерю главного сердца и запустил второе. Моргая, Пром старался избавиться от мелькающих перед глазами ярких пятен, пока доспех впрыскивал ему в кровь болеутоляющие средства.

Библиарий пытался пошевелить руками, но тело не слушалось — болевой шок парализовал нервную систему. Демоны вокруг мерзко заверещали и, хохоча, поскакали к Диону, чтобы растерзать обездвиженного врага.

Грудь Прома содрогнулась, как от удара молотом: заработало вспомогательное сердце, и воин страдальчески охнул. Тут же раздулось бездействовавшее доселе третье легкое, расположенное за двумя основными.

Отчаянно втянув воздух, легионер поднял болтер и надавил на спуск.

Боек щелкнул вхолостую.

— А, черт, — задыхаясь, прошептал Дион и перехватил оружие, как дубину.

Первое чудище прыгнуло на него, разинув пасть и раскинув кривые лапы. Пром отбросил тварь ударом болтера, однако на него уже мчалась целая волна когтей и зубов. Когда второй демон бросился на воина, тот уже слишком ослаб, чтобы отбиваться.

Серебристо блеснула сталь, и монстра на лету рассек остро заточенный клинок.

«Ао-Шунь».

Нагасена встал между Дионом и врагами, держа над головой Драконий Меч в классическом хвате дуэлиста.

— Вы не коснетесь его, — предупредил Йасу чудовищ.

Море демонов разошлось перед Ариманом и исполинским созданием, в которого превратился Афоргомон. Покорно отступая, твари падали на колени и выли, оглашая свою слепую, бездумную верность могучему существу. Одна голова великана постоянно металась туда-сюда, непрерывно и неразборчиво тараторя, как помешанная; она то и дело щелкала клювом, словно пытаясь поймать свои бессмысленные фразы.

Посох Азека мелко задрожал — из его глубин к поверхности поднялась энергия сущности примарха. Кор-вид ощутил металлический привкус во рту, говоривший о приближении духа генетического прародителя, осколок которого дремал в хеке с тех пор, как они покинули прошлое Старой Земли.

— Тебе хватит могущества, чтобы извлечь суть Магнуса из Лемюэля? — спросил Ариман у двуглавого гиганта.

— Нет, но оно появится у тебя.

— О чем ты?

— Скоро поймешь.

Грозы над ними непрерывно набирали силу, сливаясь в яростный круговорот невообразимых цветов — отражение великого Ока, что бурлило в темнейшей из ветвей Галактики. Глубины вихря кипели мощью варпа, обещая вечность преобразований, свободную от ненавистной стабильности.

От громадного тела Циклопа осталась лишь тень воспоминания, неуловимо тонкий силуэт некогда бесподобной сущности. В глазу бури парил Лемюэль, и его плоть растягивалась от силы, которой ему не следовало бы даже касаться, не то что сдерживать в себе.

Азек зашагал по воздуху, взбираясь к бывшему ученику, будто по ступеням невидимой лестницы. Раньше сама мысль о столь прямолинейном использовании пси-дара ужаснула бы Аримана, но сейчас управление гравитацией казалось детской забавой на фоне его новых способностей. Афоргомон летел рядом с ним, размахивая громадными крыльями.

Корвид вознесся на десятки, затем на сотни метров. Чем выше он поднимался, тем отчетливее понимал масштабы сотворенного здесь заклятия. Извилистые коридоры хрустального лабиринта уходили за горизонт, опоясывая всю планету. Кто знает, сколько душ уже попались в его псионические сети?

— Мои воины… — произнес Азек. — Они живы?

Безумная голова демона ответила ему:

— Да, нет, никто не знает! Может, все мертвы; почти наверняка изменились? Произойдет ли встреча? О, да. Некто язвительный и те, кого ты предаешь. Все узнают имя Аримана!

— Говори прямо, тварь.

— Она не может, — вмешалась другая голова. — Жуткие истины, таящиеся в Колодце Вечности, полностью лишили ее рассудка. Хотя она изрекает правду, каждый клочок ее знаний неразрывно переплетен с жестокой ложью. Чтобы отыскать нити истины, потребуется десять тысяч человеческих жизней.

— Тогда какой мне от тебя прок?

— Зависит от того, на что ты готов пойти.