План D накануне - Ноам Веневетинов

бросает и оказывается на самом краю пропасти, на дне которой река. Теряет равновесие и балансирует, проходящая мимо Шикльгрубер толкает его ногой в бок, и он летит в бездну). Что ты наделала, старуха? (На его крик никто не обращает внимания, и он вынужден ждать, пока мимо пройдёт оставшаяся часть процессии).

КВ1: Пам-пам, пам-пам, Христос воскрес.

КВ2: Кто?

КВ1: Будто сама не знаешь, хватит закрывать глаза на всё вокруг.

КВ2: Даже перед сном?

КВ1: Бред, какой бред.

КВ2: Обед? Какой обед?

Это тот самый случай, когда наличествует взаимосвязь надругательства и укрепления. Жар в отсутствие самого слабого типа фундаментальных взаимодействий. Симпатизант сегодня во хмелю и настроен игриво, ежесекундно воплощается с разных сторон, уже в ней, каждая фрикция — деформация пространства-времени, и это у неё в светёлке. Предметы — черпак, гребень, зеркало, его осколки, бадья, странные фигуры из колодезной воды, банный веник, вышитые птицами прихватки, срачица, семь нижних юбок, мутовка, кочерга, печная заслонка и чапельник, — взлетают и падают при каждом его движении. Кажется, что вся Иордань дрожит, а её муж обливается потом у себя в башне и ставит пункты, как на ней отыграется. Пенис подогнан под неё, может, съёмный, хотя он жарко шепчет ей, что любит, она не знает, стоит ли ему верить, это выглядит странно, вопреки геометрии, но надо знать его возможности, интрамаммарно, с давлением на предстательную железу, то бусы, то топорище, то сосулька из кокаиновой воды, крутя гравитационный потенциал, он может быть везде сразу и ещё менять перед ней столь сакральные, по крайней мере, по силе воздействия, картины; отдаваться ему не смысл жизни, не зависимость, не жажда подчинённого положения; это новая теогония, которую она пропускает через себя, с той лишь разницей, что это её не убивает.

КВ1: Забыл чемодан с образцами. (Бросает и, прижавшись к скале, ожидает, пока все пройдут, пристраивается за процессией, но нести не помогает).

МАШ1: Что, опять довела сына?

Ксения тоже бросает.

НГ1: Здесь почему-то всё время хочется ставить себя на чьё-то место.

ДМ1: В метрополии или в колониях?

НГ1: А вы куда шли?

ДМ1: С пирса ногами поболтать.

НГ1: А… с пирса.

Менделеев думает, думает, после чего тоже бросает.

ЧиО1: Эй, малый, спой что-нибудь.

фЭ1: Вы хотели сказать «раззвони что-нибудь»?

ФФ1: Что за блядство, что за блядство, что за блядство, что за блядство?

Только руки из карманов, сразу иней на ладонях,

Ярик, милый, заклинаю, воспрепятствуй, воспрепятствуй,

Не хватало нам под старость обходиться без дракона.

МЦ1: Плод фантазии, без них придётся обходиться.

АфГ1: Ага, плод, выхожу я как-то утром из стога в Гольдкронахе…

Их штаб, центр единства знаний и обобщений всей прогрессивной Европы, смотрелся в ложбине под хинным деревом словно упавший в Мойнакское озеро трёхскатный бикупол, испещрённый пиктограммами иной звёздной системы. Два походных стола и один сколоченный уже здесь, разной высоты, ломились от уместных и неуместных технологий, таких как волосяной гигрометр и таких как автоматический насыпатель Schokoladen-Murmeln [247]. Стеллажи из сахарного тростника и мгновенно высыхавших травяных оков позади рабочего места сливались в нечто монолитное, предметы на них не пропускали даже здешний умопомрачительный свет, жар со стороны небес, на которых живого места не осталось от его цианометра.

Он вернулся из предгорий уставшим, сел за стол и откинулся на спинку стула, чтобы Б. сменил на нём защиту. Ночь уже началась, скоро можно будет попробовать кое-что записать. Очередной продуктивный день почти миновал, времени для меланхолии, как всегда, не оставалось. Не отойдя от штаба и на сто шагов этим утром, он стал свидетелем жестокой битвы цепкохвостых енотов кинкажу с тембладорами, успел настроить лейденскую банку и замерить разряды, которыми защищались угри. Рассвело, он миновал уже половину пути к пещере, как в ветвях бакаутового дерева послышался странный шум, перепевки, определённо повторявшиеся циклом, он было уже достал резонатор и раскладной рупор, но тут в опасной близости возник зевающий тигр, просто огромный, и измерение пришлось отложить. Он с интересом наблюдал за расползавшейся в сторону одного из концов его латунной линейки трещиной, сидя на корточках, поскольку покачивало, одним глазом глядя на сейсмограф. После полудня на приметный пустынный участок земли, чью странность он уже распознал и теперь примеривался, упало огромное перо чрезвычайной палитры, пришлось в скором порядке расставить приоритеты и погнаться за птицей. Сумбурный бег — почти ничего не успевал замечать на ходу, — завёл его в чащу, потом он выбрался к руинам какой-то древней виллы и зарисовал экземпляр на столбе с неровной вершиной, когда-то куда более вознесённой. Долго бродил среди истаявших строений, в то же время сосредоточившись на фиксации всего рукотворного здесь. К сумеркам вилла была опутана измерительной лентой с делениями, многие камни стронуты со своих мест, чтоб прижимать её здесь и там, но пришлось возвращаться. Он брёл в абсолютной тьме и обдумывал, всё равно что создавал сборник статей, почти законченный к тому мигу, как он узрел впереди огни штаба. Подходил к концу период интенсивной работы, принёсший более дюжины краеугольных творений: трёхмерный чертёж подземелий Тегеля под названием «Den Zeigern entlang [248]», пошаговая схема «Wie man mit einem Förderer im Kellergeschoss verhandelt, damit er dies nicht versteht [249]», статьи: «Wie man ein Publikum auf verräterische Weise erreicht [250]», «Wie man ein Publikum schrittweise erreicht [251]», «Wie man ein Publikum arrangiert, ohne den Namen Förderers zu kennen [252]», «Wie man nicht zu einem Publikum kommt, sodass es den Förderer nicht beleidigt [253]», «Wie man ein Publikum in Spanien bekommt [254]», «Wie man ein Publikum bekommt, von dem man weiß, dass man es bekommen kann und wenn man zu selbstbewusst ist [255]», «Wie man ein Publikum in Kolonien bekommt [256]», «Was im Moment mit Sicherheit über die Insel Kuba bekannt ist [257]», «Wie man die Sympathie der katholischen Missionen gewinnt [258]», «Wie man die Muskeln der Unterarme stärkt [259]», «Vergleichende Analyse der drei grundsätzlichen metrischen Systeme [260]». На следующее утро с холма, уже не являвшегося загадкой, они наблюдали битву электрических угрей с лошадьми, устроенную индейцами для того, чтоб легче было поймать угрей.

Цайлер бросается на фон Гумбольдта. Оба падают в пропасть.

МД1: Однако в пророчестве…

ФФ: Однако, пожалуй, не так уж и дурно,

Анейрин, ты слышал, давай, запиши.

Про сиськи культурно, про бомбы сумбурно,

Но вот ведь вставляет, бальзам для души.

Дорога начинает изгибаться, гроб слишком длинен, чтобы свободно миновать поворот, и пальцы нескольких, идущих со стороны скалы, прижимаются к