План D накануне - Ноам Веневетинов

была повиснуть сосулька, по крайней мере, лапша, он подозревал, что поныл и на его визит, потом отбросил крышку, извлечённой из-за пазухи деревянной кассой дал напиться, после чего побрёл в сторону Зубовской площади. В восемь сорок, как только рассвело, швырнул извозчику в спину варежку, тот начал поднимать руки с вожжами.

Мороз трещал, московские окна, в которые не была вставлена слюда, бычий пузырь, мозаика или стекло, затягивало льдом, водовозы всю ночь дышали на свои глыбы, грелись подле печей, поёживаясь от зябких поползновений, вывешенное сушиться бельё, возносившееся ветром, застывало параллельно земле, иногда остриём в небо, с высоты четвёртого яруса главной церкви монастыря, где помещалась колокольня, прекрасным образом озиралась вся Москва, мало где выше четвёртого этажа, лишь разбавляли гладь крыш частые шпили церквей. Достигнув стены, он достал из-за пазухи верёвочные сходни с крюками, и вскоре его не стало, Л.К. внёс пометку о необходимости вкроить такие в цилиндр или в плащ; прогуливался кругом, ища удобного места, вскоре остановившись подле растущего вкось дубка, сняв варежки, сцепился с мёрзлой корой, подтянулся к первой, к другой, внутренние петли предплечий вытянулись; когда он наклонился, схватившись за бойницу, свинец в варежках глухо ударил по белёной перегородке. Некоторое время он висел снаружи, огромным усилием воли перевалил через забор, упал в сугроб, с лица сорвалась капля жира и проплавила снег. По левую руку шли соединённые со стеной возведения жилого толка, впереди две церкви, справа духовное училище, за тем трапезная и усыпальница. Он уже подозревал в настоятеле некоторый малообъяснимый порыв, как бы духовный, был настороже, похоже, что некто затаился в хитросплетениях каменных кокошников и сейчас наблюдал за ним. Сперва он полз, потом побежал, низко склоняясь, остановился подле угла, вжался спиной, быстрым движением кинул взгляд. В конце проулка из земли восходил свод подземелья, помимо этого успел заметить рослого монаха в распахнутом тулупе, верёвка стягивала рясу на шаре живота, несомненно, агент спустился, сообразен вывод, что монах пропустил; погружаясь в обстоятельства дела, Л.К. ещё дважды всовывался в переулок, думая разыграть комедию, преподнеся себя настоящим, уличив в нерадивости, вместе уйти в подземелья для поисков и затеряться, не дожидаясь разъясняющей сцены, но всегда помня, что это именно комедия. Кто-то следил за ним из закомара, но это ничего. Возможно, следовало попытаться вступить в схватку, оглушить рукавицей, на психологическом уровне люди относились к ним без должной опаски. Жир на лице сиял, как пот, он выскочил из-за поворота, не столь скорым шагом, не желая создать отклика, что на него намереваются напасть, стал приближаться.

Словно это картина Джона Мартина. Посередине, зажатая скалами, течёт река с барашками пены, слева вдалеке высится замок, из башни вьётся дым. Вдоль реки идёт узкая дорога, по которой они несут гроб длиной около двадцати шагов и несколько шире обыкновенного. Он покачивается на плечах, и крышка опасно подскакивает, неизменно, впрочем, вставая на место. Справа на скале сидит филид и периодически пропевает несколько строк из баллады.

ФФ1: Господин Франц собирает войска,

Господин Франц призывает к ответу.

У господина Франца в руках доска,

Он теперь воин тьмы, а не света.

Господин Франц немало обеспокоен,

Прочна ли взятая им доска,

А проныра плотник на сей счёт спокоен,

Говорит, настолько тверда, насколько плоска.

КХ1 (глядя на дно пропасти): Далеко ли до Нюрн… нюрн… нюрн?..

ДВ1: Вы с каких позиций интересуетесь?

МАШ1: Чёрт знает сколько.

Каково же ей? Wirklich das Gefühl [245], импульс, будто только что проснулась, у неё и в бодрствовании, и кроме неудобств всех свойств, бессвойственных тоже, разбитых на потоки, но не названных пока никем, тоже. Шлёт письма во все места, потом вынуждена торчать по указанному обратному, ждать, объясняя это орде корреспондентов и сопровождая далеко идущими резонами, столь экзотичными, что там даже вырубка ста акров бразильской сельвы не для полигона и не для принятия партий чего-либо с орбиты, но ответа не приходит, хотя все почтовые системы лояльны. Schamhaar [246] добавилось седых волос, что отслеживается, и, кроме того, есть градиент некоторых внутренних процессов, не может позволить себе умереть, не достигнув намеченного и до прилёта метеорита, а он ещё чёрт знает где, оставляет небесные объекты с носом, продлевая карамболь. Расширение Вселенной, ну или Небольшой взрыв, будто чувствует, как сильно его ждут. Всё уже перепробовав, она садится у окна в стене, которую возвели для неё лично, такую же, как для учений брандмейстерских команд, табурет проваливается задними ножками в землю, может, лавка нужна… думает, сама же вскидывается, ибо подобные мысли давно не приходили в голову. Она знает, он чудовище, тем изворотливее, а значит, крепче их связь, как бы там ни было, что остаётся сказать бабушке, которая должна стоять горой, жаль, что у них этот вид защиты — оправдания, низковатая риторика. Сперва обдумывает, как это озвучить, никто ведь ещё и не подозревает… собирается с силами, ломает и тогда уже кричит, а выходит, что, видимо, взывает, силясь этим изменить неизбежное… его судьбу… — мальчик это не со зла…

ФфГ1: Кто бы ни был, должно воздать ему последние почести.

ДМ1: Кстати говоря, уместно бы знать, кого это нам всучили.

ГО1: Наконец-то есть шанс прожить хоть что-то до дна.

ДМ1: Я не просил констатаций.

ГО1: До самого оцинкованного дна.

ХГ1: Кстати говоря, отчего бы это до самого дна? Кто вообще вправе меня принуждать?

ФШ1: Совесть, всё-таки друга хоронишь.

ХГ1 (задумчиво): Да, друга.

ДМ1: Ну лично у меня одни коллеги.

ФБ1: Ладно всё это, знать бы, где могила.

ЛГ1: И не нам ли её рыть.

ФФ: На хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй, на хуй,

Понабрали очевидцев, только всех, ебать, незрячих.

Лучше я пробью статейку в православном альманахе,

Чем таким путём приближусь к одоленью сверхзадачи.

АФ1: Вам не кажется, что он движется вместе с нами?

ФПБ1: Да нет, вроде сидит на одном месте.

ГфЗ1 (обращаясь к ГО1): Много думав, я только что понял… Я, да и вы тоже — как раз те субчики из учения про поле и ягоды в нём (машет головой влево и назад, однако в обеих сторонах идёт слишком много человек, чтоб было понятно на кого он указывает, а обличить более точно не может, потому что руки заняты). Помоги нам… (он бросает гроб и делает шаг в сторону к отвесной скале. Ещё некоторое время ГО1 идёт вместе со всеми, после чего тоже