Старшая сестра его величества. Власть - Алёна Цветкова

возлюбленным, приняла яд... Прикусила губу... Резким движением достала перо и поставила подпись, подтверждая, что весь этот бред самая настоящая правда. Да, простит меня ее светлость... Не в первый раз, да и не в последний я вынуждена идти против своих желаний. Но именно сейчас это оказалось так пронзительно неправильно.

Поверенный встал, собрал разбросанные листы, поклонился и сделал шаг к двери. А потом на мгновение застыв, повернулся ко мне:

— Чуть не забыл, — хлопнул он себя по лбу, — ее светлость просила передать вам пакет в случае ее кончины... Лично в руки... так сказать... чтобы супруг не узнал. — Он вытащил из-за пазухи довольно толстую книжку, завернутую в плотную бумагу и положил его на край стола, — вот, пожалуйста. — Он тяжело вздохнул и добавил, — она знала, что ей недолго осталось.

Когда он ушел, я развернула бумагу. Это оказался дневник Ромины, Наследницы Ургородских матерей... настоящей Ромины, которая большую часть жизни прожила под именем своей младшей сестры Саирлы.

И она, на самом деле, любила Третьего советника и мечтала дать возможность Ургородским матерям становиться женами тех, кого выбрало и сердце. И не терять сыновей... Когда-то давно... При всем своем свободолюбии и бесстрашии, она оказалась слишком наивной и доброй для Наследницы... Так же, как я в свое время.

Третий советник был прав, мы были очень похожи друг на друга. Только я не сдалась, потеряв все, что имела. Нашла в себе силы бороться за место под солнцем, идти вперед к цели. А она смирилась... потеряла стремление к победе после первой же неудачи. Вся ее решимость пропала, натолкнувшись на силу обстоятельств. И не было никакого отвара, подавляющего волю, была сломленная женщина, потерявшая ориентиры и предавшая свои мечты.

А Богиня... Где-то в глубине души я точно знала, чувствовала, Великая Мать простила свое неразумное дитя сразу же. И тогда, и сейчас... Она слишком сильно любила свою Дочь, которая должна была стать вместилищем Ее божественной сути... Именно Она поддерживала огонь жизни в измученном теле, надеясь, что настоящая Ромина, Наследница Ургородских матерей, найдет в себе силы жить дальше. И смерть не была для нее наказанием, смерть стала избавлением от страданий...

Похороны герцогини Бокрей прошли незаметно. Мы с Анни, как самые близкие родственники, должны были присутствовать на этом мероприятии, но Третий советник великодушно позволил нам избежать участия в церемонии. Ее похоронили в семейном склепе. И очень скоро в доме Третьего советника все шло по-прежнему. Как будто бы ничего не случилось.

Мы с Жереном переправили Южина и Тайку в Беломорье сразу после ее освобождения. Оттуда они должны были уйти на моем корабле в Республику Талот к купцу Ин Го Лину. Как же все таки хорошо, что я отправила Митку налаживать плацдарм для отступления. Если даже император перестал просто наблюдать за моими усилиями, а начал активно вмешиваться, значит запасной аэродром пригодиться мне еще не один раз. В Республике даже император Абрегории всего лишь иностранный гражданин и совсем не так всесилен.

А я готовилась к визиту в дом барона Граца-старшего... Нам пришло приглашение на бал в честь Дня зимнего солнцестояния. Третий советник отказался посещать мероприятие, сославшись на желание побыть в тишине своего замка, но великодушно позволил мне развеяться, добавив, что в последнее время атмосфера в доме стала очень тяжелой. Смерть супруги что-то изменила в нем. И хотя он по-прежнему выглядел непоколебимым, жестоким и холодно-равнодушным советником его величества, в нем появилась некоторая мягкость по отношению ко мне и Анни. Как будто бы он решил, что мы на самом деле его семья, и нас связывает что-то большее, чем договорные отношения... И я пользовалась этим, отвоевывая себе все больше свободы. Хотя иногда совесть мучила меня, обвиняя в жестокосердии.

Вот только я не обманывалась, и если ловила себя на жалости к своему врагу, то сразу вызывала в памяти свидетельство о смерти герцогини Бокрей, в которой супруг оболгал «любимую» жену, выставив ее в неприглядном свете. Если ему будет нужно, он без всякого сомнения пройдет по нашим с Анни жизням грязными сапогами.

До бала оставалось всего несколько дней, когда вернувшись домой под утро я нашла на своем туалетном столике странную записку, в которой некто предупреждал меня о визите. И просил этой ночью остаться в замке и не уезжать в Нижний город, потому что он уже отчаялся застать меня дома.

Почерк на записке был незнакомым. Но было видно, ее писал уверенный в своих силах человек. Идеально ровные строчки, одинаковый нажим, ровные, округлые буквы... как солдаты в строю перед полководцем. Я попыталась выяснить, как записка попала мне в комнату, но ничего не вышло.

Горничная клялась, что ни одна живая душа не входила в мои комнаты пока меня не было. Я не слишком верила ее клятвам, но поднимать шум не стала. Если этот человек желает тайно поговорить со мной, было бы глупо рассказывать о предстоящей встрече Третьему советнику. Тем не менее я немного подготовилась и спрятала под юбкой кинжал, подвязав ножны к щиколотке. После поединка за титул ночной королевы, я взяла несколько уроков у Жерена, и хотя не стала мастером оружия, но перестала держать клинок, как кухонный нож для шинковки овощей.

Глава 39

За окном быстро темнело. Я сидела в спальне и ждала неизвестного визитера. Горничную, чтобы она ненароком не помешала встрече выпроводила из своих покоев, приказав не появляться, пока я не позову.

Я немного волновалась. Неизвестно, кто придет ко мне «в гости» и что он хочет. Если бы не холод металла на кожаных ножнах, который постоянно напоминал мне о наличие оружия, я бы, пожалуй, не справилась бы с нервным напряжением. А так смотрела в окно, провожая падающее за край городской стены солнце, и гадала, кем же окажется этот незнакомец...

— Добрый вечер, ваша светлость. — голос раздавшийся за спиной заставил крупно вздрогнуть. Я все это время смотрела на дверь, а значит гость, вернее, гостья, если судит по голосу, появилась из тайного хода, который вел прямо в мою спальню. И это мне совсем не понравилось.

— Добрый вечер, госпожа баронесса, — отозвалась я, поворачиваясь навстречу баронессе Шерши. Сразу вспомнились все, что говорила о ней моя покойная свекровь. Очень жаль, что в суматохе я совсем забыла о младшей сестре Великой матери. — Рада вас видеть, но в следующий раз предпочла бы, чтобы вы входили в мои покои