О чём молчат рубины - Фунтик Изюмов

— Сутки? Полдня туда и полдня обратно…

— Я загадаю тебе загадку, — вместо ответа сказала Катерина, — Одному человеку нужно было добраться из города А в город Б. Он мог бы пройти пешком, но он решил этот путь проехать. Половину пути он ехал на волах, вдвое медленнее, чем шёл бы пешком. Зато вторую половину он мчался на лихом жеребце, в пятнадцать раз скорее, чем шёл бы пешком! Вопрос: сколько времени он выгадал, чем если шёл бы пешком?

— М-м-м… — задумался я, — Пятнадцать к двум… М-м-м…

— Не ломай голову! — усмехнулась девушка, — Он не выиграл, он проиграл!

— ?!

— Понимаешь, первую половину пути он ехал на волах, вдвое медленнее, чем шёл бы пешком. То есть затратил времени ровно столько, сколько затратил бы пешим на весь путь. Всё остальное, как бы лихо он ни мчался, всё шло в минус.

— Да… — признал я, — И не подумаешь поначалу…

— Так и здесь, — пожала плечами девушка, — крестоносцы могут умчаться из замка сколь угодно быстро. Но обратно им придётся ехать, охраняя повозки с сеном и телеги с продуктами. И если расстояние более половины дня пути…

— То тевтонцам ни за что не уложиться в сутки, — закончил я за неё, — А это значит, что придётся вставать на ночёвку… чуть не посередине вражеского войска… а мы уже говорили, что много человек в отряде быть не может. Понял, не дурак… Значит, здесь поляки определили себе кормовую базу…

— Не обязательно здесь. По всему периметру воображаемого круга, с центром в крепости, и с радиусом в половину дневного перехода! А это вполне приличное расстояние! Не забудь, что поляки надеялись разгромить Орден. Тогда эти крестьяне стали бы польскими крестьянами. Зачем же с них три шкуры драть? Одной вполне достаточно. А что ты там всё в окошко высматриваешь?

— Любуюсь на деревеньку. Мы уже проехали.

— И что там любопытного? Обычная деревня.

— Для меня не обычная.

— Почему?

— Потому что до сегодняшнего дня я видел только греческие и египетские селения. Здесь совсем не так.

— Правда? А что не так?

— Ну-у… в Египте чаще всего глинобитные жилища. Серые. Покрытые серым камышом. Здесь высокие, деревянные дома. С разноцветными наличниками! Покрыты соломой. В Египте дома стоят там и сям, как придётся, здесь я увидел ровную и прямую улицу, по обе стороны которой построены дома с огородами. Они ограждены разноцветными заборами! Представляешь?! Разноцветными! Для меня это какая-то праздничная деревенька. Ярмарочная. Теперь колодец. И в Египте и здесь колодец вырыт посреди селения. И там и тут возле колодца толпятся женщины. Только в Египте это все женщины селения! А здесь две-три женщины и всё.

— Ну, возле колодца всегда самое место для сбора женщин! — усмехнулась Катерина, — Где ещё поболтать и косточки соседям перемыть? Только там, возле деревенского колодца. И утром и вечером они именно там и собираются. Это учитывая, что на многих огородах свой колодец выкопан.

— Правда?! — удивился я, — Это вам с водой повезло! В Египте свой колодец редкость. Только у влиятельных особ. Тогда они устраивают себе фонтанчики. Но, повторяю, меня больше поразило, что дома раскрашены в разные цвета. И некоторые крыши тоже, если они не из соломы. Мне пришло в голову вот что: в Египте дома не красят потому, что солнце через неделю всю краску выжжет. Всё равно всё серым окажется. Зато внутри любой лачуги — вся палитра цветов! Зайди на любую египетскую ярмарку — от одних ковров ослепнешь! Настолько они цветасты. Ты знаешь сколько всего цветов в солнечном спектре?

— Конечно. Семь. Перечислить? Красный, оранжевый…

— Не надо. Я просто хотел сказать, что обычная девушка, мастер по изготовлению ковров, должна — я подчёркиваю: должна! — различать сто сорок четыре оттенка каждого цвета!

— Да ладно?!

— Точно! Двенадцать тонов каждого цвета и двенадцать оттенков каждого тона. Всего сто сорок четыре оттенка красного, сто сорок четыре оттенка зелёного и так далее, включая оттенки серого, чёрного и белого! В любой части света человек стремится раскрасить свою жизнь!

— А-бал-деть! — с чувством сказала Катерина. И кстати, крыши из соломы — не прихоть. Это признак, что семья не из зажиточных.

— Денег на доски не хватает… — понятливо кивнул я.

— Нет, денег на доски, может, и хватает, — поправила меня девушка, — думаю, доски у нас гораздо дешевле, чем в Египте. А вот денег на заимку нет.

— Что такое заимка[1]?!

— Ну-у… все земли кому-то принадлежат. Но не все земли распахиваются. И вообще, как-то используются. Если кто-то на этих, неиспользуемых землях, построит домишко, этого никто и не заметит. Ну вот, те кому это по карману, ищут такие земли… как правило, они возле леса… и самовольно занимают их. Занимают. Заимка. Вот там они запасают сено на зиму. А когда зимой сено на сеновале кончается, они запрягают лошадку и везут стожок с заимки. У кого нет возможности построить заимку, когда кончается сено на сеновале, попросту берут сено с крыши. Это, конечно, только в холодную и протяжённую зиму, но к такой зиме готовятся заранее! И каждый год сено на крыше обновляется. Оттого оно и блестит так ярко.

— А дождь?!

— Ты хочешь сказать, снег? Там, под соломой, крыша из дранки.

— Дранка? — поморщился я.

— Всё просто. Черепицу знаешь?

— Черепицу знаю!

— То же самое, только из дерева! Берут полено и расщепляют его на отдельные плоские чурочки, которые называются гонт. Если в гонте есть особый пропил для соединения с другими гонтами, то это шпунтованный гонт. Если такого пропила нет, то это дранка. Дранка дешевле… А кстати! Ты всё нашу деревню с египетской сравниваешь. А с греческой какие отличия?

— А в греческой деревне работают рабы… — буркнул я, — И редко-редко свободные греки. Поэтому там почти нет домов. Там стоят несколько загонов: для скота крупного, для скота мелкого и для рабов… А если есть дом, то это для надсмотрщиков.

— Давай тогда лучше с Египтом сравнивать! — торопливо согласилась Катерина, — А я тебе объясню всё, что тебе интересно! Ага?..

— Договорились… — я оглянулся, но деревенька уже скрылась из глаз, — Ты мне, лучше, как-нибудь экскурсию проведи! Что, да как, да почему… А где там Шарик? А, вот ты… Молодец, Шарик! Умница, Шарик! Это же сколько я тебе морковок должен?!

* * *

После очередной остановки я снова вскарабкался в седло. Не к лицу мне постоянно в карете ошиваться! Ещё пойдут вредные слухи… а оно мне надо? К тому же брат Марциан намекнул, что это будет последний переход перед ночёвкой. Проезжая мимо кареты я услышал, как тараторит рыжая