О чём молчат рубины - Фунтик Изюмов

Еврипид.

Земли, принадлежащие Тевтонскому ордену, Старогард, 20.09.1410 года.

Хотите узнать характер человека? Дайте ему четыре задания: нудное, хитрое, строго рассчитанное по времени и на внимательность. Как они их выполнит? Присмотритесь, как он одевается, как ухаживает за девушками, как выбирает подарки для друзей. Организуйте небольшую потасовку и посмотрите, полезет ли он выручать друга из беды? Особенно, если на нём дорогая одежда, в руках торт с цветами и вообще, он идёт на свидание с девушкой. Поговорите с ним о поэзии, о войне, о работе и о девушках. Пройдите вместе с ним мимо группы напёрсточников, ловко обманывающих доверчивых прохожих. И вы многое узнаете о характере этого человека! Или просто посмотрите, как он ведёт себя за столом. Вы узнаете практически то же самое.

Я делал вид, что уткнулся носом в кружку и неторопливо жевал распластанное кинжалом мясо поросёнка, а сам краем глаза наблюдал за рыцарями.

Брат Марциан, как оказалось, тоже за ними наблюдал. Умный, опытный, хладнокровный рыцарь, у которого за плечами целая жизнь. Вот он смотрит, как жадно высасывает последние капли из своей кружки брат Вилфид, как торопливо он снова наполняет кружку, но не одёргивает соратника. Даёт ему проявиться в полном блеске. Упьётся тот до беспамятства или у него всё же есть внутренний стержень, когда тот решительно скажет «стоп!» и больше не возьмёт в рот ни капли? Мне, кстати, это тоже любопытно.

Брат Ульрих пьёт умеренно, кушает тоже. Только глаза его лениво бегают по всей таверне. Ему скучно. Может, он любит широкое застолье, с песнями, танцами, жонглёрами? Брат Ульрих тщательно выбирает куски, которые он положит на свой деревянный кружок. Он не возьмёт слишком жирный или слишком жилистый кусок. И обязательно, перед тем, как положить кусок в рот, тщательно обмакивает его в соусе. Он понимает толк в пище!

Брат Лудвиг ест и пьёт не зная меры. Жадно. Он молод и ему ещё не грозит стать слишком толстым. Это будет чуть позже. Вот он и не задумывается о последствиях. Мечет со стола всё, что увидит, до чего рука дотянется. Захлёбывая всё вином, тоже не заботясь о количестве. Не потому что пьяница, как брат Вилфид, а просто, не задумывается. Есть вино в кружке — пей! Нет вина в кружке — налей! Не хочется пить — ешь! Брат Лудвиг прост. Самый простой в этой четвёрке рыцарей. А самый сложный, неожиданно, брат Вилфид. Пьяница? Да, пьяница. Но, почему-то Великий магистр именно его включил в состав посольства? За какие такие заслуги? Только потому, что тот из герцогства Франконии, что лежит на нашем пути? А других рыцарей из Франконии не нашлось? Ой, не верю! Тут что-то другое… И я внимательно посмотрел, как слегка трясущимися пальцами брат Вилфид держит небольшой кусок жареной свинины, раздумывая, сьесть его или не портить вино закуской? Сьел. Но обильно запил вином. Н-да…

Тем временем шум в трактире постепенно нарастал. Слегка расслабились оруженосцы, и принялись травить друг другу байки, почти сплошь — о своих великих подвигах, совершённых и планируемых к свершению. Зашумели торговцы, согнанные крестоносцами на другой столик, убеждая друг друга в качестве и дешевизне своих товаров, в основном, клятвами и ударами кулака в собственную грудь. Повысили голос те, кто сидит в тёмном углу. Те знай себе накачиваются пивом, да выкрикивают тосты. Тосты просты и незатейливы: «Чтобы Бог дал урожай хороший!», «Эх, пусть погода добрая постоит!», «Чтобы война господ крестоносцев поскорее закончилась… к вящей их славе…», «Чтобы зима была тёплая!», «Давайте, братцы, чтобы налоги не увеличили! А то война эта… будь она неладна…», ну и всё такое прочее.

Я скосил глаза налево. Рыжая Эльке азартно уминала сосиски с тушёной капустой. Катерина аристократически пластала изящным кинжальчиком телячью отбивную, придерживая её какой-то штуковиной, у которой черенок был, вроде как у ложки, но вместо черпала там торчали два острых зубца. Отрезав кусочек, Катерина накалывала его на эти зубцы, и отправляла в рот. Знаете, мне эта штука напомнила вильцы, которые египтяне используют при приготовлении пищи. Но вот, додуматься, чтобы это же, слегка уменьшенное, и использовать, как столовый прибор?.. Любопытно, кто это раньше смекнул, сами египтяне или европейцы?[1]

Тем временем, в трактире запиликала музыка. Двое музыкантов сели недалеко от входа и принялись играть. Один из них играл на лютне. Я видел такой инструмент в замке крестоносцев, я ещё тогда отметил, что он похож на тамбур, только дека лихо заломлена, да ещё у тамбура только две струны, а здесь — десять! И говорят, что есть лютни, у которых число струн ещё больше! Второй же музыкант водил смычком по странному, грушеобразному инструменту, прижав его к плечу. Струн было три, но как они пели, ах, Боже мой, как они пели! Словно девушка выводила мелодию чистым голосом.

— Что это? — не выдержал я.

— Ребек[2], — шёпотом подсказала Катерина.

И я заслушался. Это был словно разговор между юношей-лютней и девушкой-ребеком. Их голоса то звучали отдельно, то вплетались друг в друга, то снова разговаривали врозь. Юноша о чём-то настойчиво просил, а девушка, дрожащим голосом, отвечала.

Похоже, никого из посетителей таверны мелодия не заворожила, как меня. Только разговоры стали громче. Оруженосцы затеяли борьбу на руках, чья рука сможет одолеть другую руку, если обе упираются локтем в стол? Наградой победителю — естественно! — кружка вина. Торговцы пошептались и один из них достал несколько странных прямоугольных кусочков плотной бумаги, размером, едва в ладонь человека. Бумажки были тщательно перемешаны и каждый взял себе в кулак по несколько листочков, остальные остались на столе. Картинки, что ли, они разглядывают?.. На листочках точно, были какие-то знаки и изображения, только я не мог разглядеть, какие именно. Потом каждый из торговцев высыпал на стол монеты и они принялись переговариваться совершенно незнакомыми терминами, то выкладывая бумажки из рук, то вновь набирая их из кучи на столе. А деньги, между тем, начали свой собственный путь, то к одному из торговцев, то к другому. Занятно! Надо разузнать подробнее, что за бумажки и как они связаны с деньгами!

У простого люда пьянка пошла быстрее. Теперь тосты звучали ещё короче: «Чтоб моя корова легко отелилась!» «Ну, будем здоровы!», «Счастья тебе в дом, Картей!», «Дай Бог, чтобы не по последней!», «Эй, хозяин! Ещё два кувшина! О, за это и выпьем!».

В трактир вошли ещё несколько человек, и мужчин и женщин. И сразу же подсели к сидевшим, только один,