Сиротка. В ладонях судьбы - Мари-Бернадетт Дюпюи

— Не знаю, — пробормотал он. — Не могу идти.

Его тело сотрясала сильная дрожь. Растерявшись, Шарлотта заплакала.

— Умоляю тебя, ты должен встать! Я была так счастлива! Тебе будет намного лучше у меня! Это не очень далеко, — солгала она. — Ты как следует укутаешься. Я хотела забрать продукты, чтобы никто не узнал, что здесь кто-то жил, но ничего, я приду за ними завтра. Людвиг, пожалуйста, вставай!

Казалось, молодой человек ее больше не слышит. В отчаянии она откинула одеяла, под которыми он пытался согреться. Он лежал прямо в ботинках, старых и дырявых. Вынудив его повернуться на бок, Шарлотта сумела натянуть на него снегоходы.

— Ты обопрешься на меня! — воскликнула она. — Я уверена, что ты сможешь, любимый мой, дорогой… Если ты останешься здесь еще на день, ты просто умрешь. Мороз крепчает.

— Да, я попробую, — прошептал юноша.

Она помогла ему встать, напрягая все свои силы. Счастье, которое она себе пообещала, не могло от нее ускользнуть. Наконец Людвиг, пошатываясь, встал. Его зубы стучали.

— У меня есть с собой немного спиртного. Сделай большой глоток, хуже не будет.

Он машинально подчинился. Шарлотта заставила его надеть старое пальто Онезима, висевшее на гвозде. Затем она натянула ему на лоб шерстяную шапку.

— Видишь, ты не упал, ты держишься — уже хорошо, — твердым голосом произнесла она. — У нас все получится, я это чувствую. Сделай это для меня, для своей Шарлотты!

Она пыталась справиться с охватившей ее паникой. Все могло закончиться катастрофой. Если Людвиг рухнет посреди дороги, ей ни за что не удастся поднять его и дотащить до дома.

— Возьми мою палку для опоры. Я здесь быстренько немного приберу.

Лампа давала достаточно света. Шарлотта почти взмокла, пока перекладывала консервы и банки под заплесневелую солому постели Людвига. Наконец она свернула одеяла и спрятала их там же. Железный таз с золой она просто задвинула в угол. Кто угодно мог укрываться в развалинах мельницы и разжигать огонь. Людвиг время от времени покачивался, но удерживал равновесие.

— Идем скорее, — наконец сказала она. — Держись за мое плечо, милый.

Она с наслаждением его называла так, несмотря ни на что. Ее сердце не раз сжималось, когда она слышала Эрмину и Тошана, обменивающимися этими нежными словами влюбленных. «Когда я считала себя невестой Симона и однажды решила его так назвать, он одарил меня мрачным взглядом. Я уже тогда должна была понять, что он ничего ко мне не чувствует».

Людвиг был выше ее почти на голову. Девушка ощущала его тяжесть, и с первых же метров ее охватила паника, когда ветер ударил им прямо в лицо. Каждый шаг давался с великим трудом.

— Держись! — крикнула она. — Прошу тебя, держись!

Людвиг цеплялся за нее. Они продвигались вперед, пошатываясь, крепко держась друг за друга.

— Боже, помоги нам! — громко взмолилась Шарлотта.

Она ориентировалась по следам, которые оставила, когда шла на мельницу, но мерцающая пелена из мелкой ледяной пыли ослепляла ее. Ей казалось, что они попали в самую гущу снежных туч, прибывших с Крайнего Севера специально для того, чтобы сбить их с пути и погубить.

«Это самое ужасное испытание в моей жизни, — подумала девушка. — Если мы доберемся до дома, он действительно будет заслуживать названия “маленький рай”. А мы должны туда добраться, чтобы получить свою долю счастья на земле! Это станет нам наградой».

— Еще далеко? — внезапно спросил Людвиг.

— Нет, не думаю, — ответила Шарлотта, не в силах определить расстояние, которое они преодолели. — Как ты?

— Чуть лучше, — признался он.

Успокоенная этой новостью, она снова дала ему глотнуть спиртного. На этот раз он поперхнулся и закашлялся. Но убрал руку с ее плеча. Шарлотта ощутила прилив бодрости.

— Мне хватит палки, — добавил Людвиг. — Бедная маленькая фройлен!

— Наверное, у тебя упала температура, — громко сказала она.

Девушка подумала о Мирей. Экономка утверждала, что при сильном жаре следует охладить больного либо открыв окно, либо растерев его прохладной водой. Лора с Эрминой считали этот метод варварским.

«Кто знает? Холодный воздух и алкоголь могли его взбодрить и, да, понизить жар. У нас все получится, иначе и быть не может. Спасибо, Господи!»

Уверенная, что они почти у цели, Шарлотта пыталась различить очертания какого-нибудь дома или постройки, но в слабеющем свете лампы не было ничего видно. Она повернулась к Людвигу и не увидела его рядом.

— О нет! Людвиг?

Молодой немец свалился в канаву, заполненную снегом. Падая, он схватился за колышек, торчащий из сугроба у дощатой стены.

— Людвиг, — прошептала она, помогая ему подняться. — Господи, какая удача! Я сбилась с пути, но теперь я узнаю этот колышек и эту стену. Нам нужно свернуть направо, и скоро мы будем дома.

— Больше не могу, — с трудом выдохнул он.

— Нет, можешь, — простонала девушка, еле сдерживая слезы от усталости и напряжения. — Еще несколько минут — и все закончится.

Ей пришлось снова поддерживать его еще добрые пятьдесят метров. Увидев три ступеньки своего крыльца и входную дверь, она не выдержала и разрыдалась в голос. Изнутри Мало отозвался коротким лаем.

— Заткнись, пес, — сказала она.

Рукавицы мешали ей держать ключ. Она сняла их и окоченевшими пальцами сумела открыть дверь «маленького рая». Ее встретила удушающая волна тепла.

— Людвиг, мы на месте! Ты спасен! Спасен!

Она закрыла дверь и задвинула засов. Молодой немец тяжело опустился на скамью. Мало подошел и обнюхал ноги незнакомца, больше с любопытством, чем с недоверием.

— Сейчас сниму с тебя снегоходы и помогу подняться в мою комнату, — ликующим голосом сказала она. — Опасности больше нет. Смотри, занавески задернуты, они двойные, через них ничего не видно. И сейчас около пяти утра. Все в Валь-Жальбере спят. Но из осторожности я не включаю свет.

Шарлотта наслаждалась своей победой над стихией и собственной женской слабостью. Каждое ее движение выглядело как некий ритуал: погасить лампу, зажечь свечу, растереть ледяные руки своего любовника, дать ему две таблетки аспирина… Он то и дело щурил глаза, словно борясь со сном.

— Ты совсем измучился! Пойдем, я тебя уложу, нужно еще подняться по лестнице.

Наклонившись к нему, она увидела, что по его щекам струятся слезы. Людвиг тихо плакал.

— Милый мой, любимый, — прошептала она.

Он широко открыл свои светлые глаза и с восхищением посмотрел на нее.

— Спасибо, Шарлотта! Ich liebe dich! Твой «маленький рай» прекрасен, и ты даришь мне такой красивый дом и себя.

Переполненная нежностью, девушка наклонилась и стала покрывать поцелуями его лоб, щеки, губы.