Покоритесь воле Ночи - Глен Кук

Ищущие свет не раз напоминали монаху, что Сомс вернулся из плена другим человеком и наверняка теперь служит Арнгенду или даже Конгрегации. Свечка в ответ улыбался и кивал. Быть может, это и правда. Скорее всего, правда. Ну и хорошо – для брата Свечки. Сейчас Сомс оказался в безвыходном положении и не осмелится пойти против совершенного. К тому же он, видимо, надеется передать монаха в руки своих хозяев после падения Каурена.

В обмен на Свечку Сомс мог выторговать безопасность для себя и своих родных.

Поэтому пока в доме врага монах чувствовал себя более свободно. Кедла была воспитана в мейсальской семье, это тоже гарантировало ему неприкосновенность. У девушки, конечно, были свои недостатки, но служить ворогу она не станет.

Среди кауренских мейсалян Свечке жилось спокойно. К северу от города свирепствовал Регард. С каждым днем арнгендский король становился все сильнее, а потому у дирецийских союзников Тормонда и тех кауренцев, которые не желали, чтобы выбранный герцогом преемник получил власть, не осталось времени выслеживать беглого совершенного.

В своих редких проповедях монах всегда поддерживал решение Тормонда усыновить графа и, хоть и пристыженно, пел Реймону дифирамбы. Исключительно как коннекский патриот.

Время все убыстряло бег, приближая конец света. Каурену отчаянно недоставало подготовки. И все же никто не ожидал, что арнгендские воины подойдут к городу так скоро.

Брат Свечка часто поднимался на заполненную людьми стену. Он не особенно усердствовал с маскировкой и обычно являлся в сопровождении Кедлы и ее отпрысков. Иногда с ним приходили другие пожилые мейсаляне, которые старательно готовились бросить вызов судьбе. Несколько раз монах замечал вдалеке дым, но откуда он шел, было неясно. Враг подобрался к городу, но не торопился повторять прошлые ошибки: арнгендцы не уничтожали ресурсы, которые, возможно, позже понадобятся им самим.

Регард был уверен, что сможет легко справиться с защитниками Каурена в окрестностях города.

Поговаривали, что молодой король вообще отличается самоуверенностью – вдали от своей матери.

Иногда случались стычки. Наместник короля Питера граф Дигрес Алпликово считал, что нужно, немилосердно терзая врага, истощить его силы, лишить сна и покоя, выбить из колеи и вынудить перейти в глухую оборону. Пусть ни один арнгендский отряд фуражиров или патрульных не сумеет выполнить свое задание, не нарвавшись на дирецийцев, которые привыкли использовать подобную тактику против праман.

Пошли слухи, что Регард собирается навязать им битву и взять Каурен. Молодой король свято верил в превосходство арнгендских рыцарей над всеми прочими.

– Ночь никогда не оставляет подобную гордыню безнаказанной, – заметил брат Свечка. – Или это спесь? У нас появился шанс. Быть может, скоро все колокола в церквях Арнгенда провозгласят траур.

– Будем надеяться, – отозвалась Кедла.

Переехав к Сомсу, девушка сделалась замкнутой, но свирепостью теперь не уступала Сочии Рольт. Поднявшись на стену, Кедла оставляла детей на попечение монаха, а сама помогала артиллеристам на ближайшей катапульте. В случае поражения кауренских женщин ожидала гораздо более страшная участь, чем кауренских мужчин.

На глазах у старика вершилась легенда. Если, конечно, дело дойдет до осады.

Весна с запозданием все же заявила о себе, но зима отказывалась сдавать позиции. Снова и снова возвращались холода, а противоборствующие армии все множились, устраивали засады и маневры. Внезапно налетавшие снежные бураны осложняли всем жизнь и вызывали всеобщее недовольство. Когда закончился последний снегопад, пришли сильные морозы, которые причиняли гораздо больше неприятностей захватчикам, чем защитникам.

Арнгендцы рассеялись в поисках укрытия и попрятались куда только смогли. Войско их разделилось на три основные части и уйму отрядов поменьше. Регард вместе с тремя тысячами человек занял замок Репор-анде-Буш. В окружении священников, которых приставила к нему мать, король смирял себя постом и молитвой. В Репор-анде-Буш с превеликим трудом вместилось только две сотни и восемь десятков, остальные Регардовы подданные разбрелись в тоске и печали по берегам речушки, которую кто-то называл Энвилом, а кто-то Оуксвассом. В этот узенький, мелкий и грязный поток стекала вода с покрытых виноградниками холмов позади за́мка и с болотистых низин между Репор-анде-Бушем и Кауреном. И воды этой, гадкой на вкус, арнгендским солдатам едва-едва хватало.

В трех милях к северо-западу от Репор-анде-Буша каптал дю Дейз и четыре тысячи человек нашли какое-никакое, а прибежище в узкой глубокой лощине, которую местные прозвали Клоакой. На дне ее можно было укрыться от холодного кусачего ветра. Арнгендцы сгрудились там и совсем не рвались вылезать, но в лощине не было еды, почти не было воды и фуража, а на растопку годился лишь кустарник.

Третья часть войска под командованием кузена Анны Менандской Габанда, с которым ехали самые ярые фанатики, собралась вокруг Пик-анде-Саля, в шести милях к северу от Клоаки. Правый фланг и арьергард разместились на горной пустоши, где в самые черные времена укрывались коннектенцы. После недавних холодов отряд Габанда насчитывал полторы тысячи человек. Там не было недостатка в фанатиках всех мастей.

Еще несколько тысяч арнгендских солдат разбились на небольшие группки и распределились на расстоянии дня пути от города. Все молились о хорошей погоде.

Казалось, ситуация складывается весьма благоприятно для навайских военачальников: враг рассеялся, приуныл, страдает от голода, многие солдаты ни разу не участвовали в настоящей битве. Граф Алпликово рассчитывал положить конец притязаниям Арнгенда на Коннек, чтобы, по крайней мере, это поколение арнгендцев больше сюда не совалось. Если дирецийцы проявят тот же напор, что и в сражении у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас, арнгендцы, возможно, больше не появятся.

Достаточно одной молниеносной и кровавой схватки. Нужно захватить короля Регарда. Вместо выкупа он пообещает покинуть Коннек, никогда больше не терзать этот край и не покушаться на владения Питера Навайского и его союзников.

Те, кто предался совсем уж радужным мечтаниям, полагали, что коннектенцы сумеют подавить влияние мерзкой Конгрегации, когда ее перестанет поддерживать Арнгенд.

Вместе с сотней других коннектенцев брат Свечка поднялся на стену. В основном там собрались старики, женщины и дети. На руках у монаха лежал младший отпрыск Кедлы, а старшего, закутанного в тяжелый поношенный плащ, держал Раульт Арчимбо. Кое-кто бросал на Раульта злобные взгляды – он ведь был не так уж стар и вполне мог бы сейчас держать оборону вместе с остальными защитниками города.

Кедла стояла рядом с совершенным. Ее муж был неподалеку, но согреть жену ему в голову не приходило.

На Сомса бросали еще более злобные взгляды, чем на Раульта, но он не обращал внимания. Лицо молодого человека выражало презрение, беспокойство и даже страх. Это был не самый удачный день в жизни Сомса Ришо.

Потрепанные с виду навайцы выдвинулись в сторону Репор-анде-Буша. Стяга короля Питера видно не было. Ходили слухи, что король всю ночь пил и забавлялся с женщиной, притом вовсе не с Изабет Кауренской. Во главе войска встал граф Дигрес Алпликово, тот самый, который, если верить сплетням, томился от безответной любви к королеве Изабет.