Ельцин как наваждение - Павел Вощанов

– Ну и куда ты поедешь? В Москву? Там тебе кремлевские дружки сразу припомнят твое предательство.

– Да кому я нужен!

– Или влезешь в какую-нибудь авантюру, за которую тебя и прибьют.

– Ладно каркать-то! Поди, и сам не знаешь, как от меня побыстрей избавиться.

– Дурак ты, мой друг, вот что я тебе скажу!

«Отвальную» устроили под Будапештом, в маленьком городке Сентендре, некогда основанном спасшимися от турок сербскими купцами. В ресторанчике деревенского дизайна ели великолепный венгерский гуляш и пили вино. Про мой предстоящий отъезд не было произнесено ни слова. И только когда шли к машинам, Ряшенцев вдруг сказал, причем так, чтоб никто другой не услышал:

– Ох, нехорошее у меня предчувствие! Ты уж там поосторожней, понапрасну не лезь на рожон.

Владимир Игоревич Ряшенцев – одно из самых значимых обретений в моей жизни. С ним связаны наиболее яркие ее эпизоды в «эпоху Ельцина». Он умер в Америке в 1997 году, не дожив и до 50 лет. Было ему всего-навсего 47. И такой странный диагноз – «коровье бешенство». С одной стороны, правдоподобен – когда мы собирались у кого-нибудь дома и хозяйка крутила фарш для котлет или пельменей, миску надо было оберегать пуще зеницы ока, мог съесть чуть ли не половину. А с другой стороны, как-то странно выглядит подобный уход после острейших конфликтов с властями разных стран, многие из которых так или иначе были связаны с политикой. Точку в истории его гонений поставила до конца не изученная медиками губчатая энцефалопатия. Проще говоря, жизнь оборвал кусочек сырого мяса.

Это был единственный человек, которого вдохновляли мои даже самые бредовые фантазии. Ему было одинаково интересно и делать деньги, и участвовать в политических и околополитических проектах.

Но однажды все переменилось – Ряшенцев влюбился и затосковал по тихой жизни. Без гонений, без угроз, без адреналина в крови. И сразу же зашаталась созданная им (признаюсь, не без моего участия) компания «Российский дом». В одночасье этот Дом стал домиком, причем карточным. Очень и очень жаль, что все так печально закончилось. И жаль, что рассыпалась великолепная команда – прекрасные специалисты и, что еще важнее, отличные ребята.

Часто вспоминаю те времена. И жалею, что неповторимы…

…Как все-таки быстро и неумолимо летит время! Кажется, только вчера ушел от Ельцина, а пролетело-просвистело два с лишним года. На дворе декабрь 94-го. Пора задуматься о празднике с оливье и хороводом вокруг елки. Главный вопрос – где и с кем встречать. Может, поехать к Ряшенцеву в Будапешт? Давненько не виделись, не до встреч было – он что-то без устали продавал и покупал, я, не разгибая спины, строчил заметки в «Комсомолку» и в «Деловой вторник». Сколько же я их понакропал за эти два года! И едва ли не каждая про политику президента Ельцина. Дима Муратов (за эти два года в его жизни тоже кое-что переменилось – стал главным редактором «Новой газеты») по поводу моего творчества не устает насмешничать: мол, у тебя при прежнем режиме все сводилось к неизменному выводу, что «Во всем виновата Коммунистическая Партия Советского Союза!», при нынешнем – «Во всем виноват Борис Николаевич Ельцин!».

Что ж, признаю – творчество мое не лишено некоторой монотонности. Ну, а кого же еще критиковать политическому обозревателю, как не Власть? Не был бы Ельцин президентом Ельциным, я бы о нем, может, и не вспомнил, а так – вот он, мой главный герой! Хотя, допускаю, кому-то может прийти в голову, что Вощанов-де переполнен обидами и одержим местью, и, в этом смысле, психически ненормален. Не хотелось бы, чтоб так думали коллеги и мой читатель. Но и оправдываться по поводу каждой публикации – ничего глупее не придумаешь.

Хорошо помню, как тяжело давалась первая заметка с критикой Кремля и его хозяина. В голове не укладывалось – я, и вдруг супротив Ельцина! Никогда бы не подумал! Но пересилил себя, написал, чем вызвал у прежних коллег не самые добрые чувства – у кого-то гнев, у кого-то досаду. Но шеф никак не прореагировал. И не потому что посчитал себя выше перебранки с отставным слугой, а потому что просто-напросто уже крайне редко берет в руки газеты. Даже телевизор, и тот смотрит от случая к случаю. Как шепнул мне по секрету один из сотрудников Службы безопасности, с недавних пор о публикациях в прессе Борис Николаевич знает исключительно в пересказе Коржакова, а тот докладывает лишь о том, о чем посчитает нужным доложить. Мои заметки, видимо, ценятся не дороже щенячьего визга: к чему отвлекать шефа такой ерундой?

…Предпраздничные раздумья прерывает секретарь главного редактора:

– Тебя к телефону требует какой-то, судя по тону, очень важный господин. Говорит, ты его хорошо знаешь, что вы вместе работали. Подойдешь или сказать, что тебя нет и уже не будет?

Кто же это такой? Бывшие коллеги по Белому дому, а уж тем более по Кремлю, меня не часто жалуют своим вниманием. Можно сказать, вообще не жалуют.

– Слушаю!

– Это Баранников Виктор Павлович. Помнишь такого?

Вот уж кого никак не ожидал услышать! Генерал армии, бывший министр внутренних дел, а позднее – министр безопасности Российской Федерации. Был уволен Ельциным в июле 1993 года «за нарушение этических норм и за серьезные недостатки в работе». Но ни сам президент, ни кто-либо из его аппарата так и не раскрыли суть этих формулировок. Используя старые связи на Лубянке, мне тогда удалось для себя кое-что прояснить. Оказалось, что формальная причина отставки достаточно серьезна – гибель почти половины бойцов 12-й заставы Московского погранотряда на таджикско-афганской границе и ее захват боевиками под командованием полевого командира Хамидулло. Но главным обвинением было не это, а «нарушение этических норм». В чем его суть? Баранников якобы вступил в неслужебные е отношения с Борисом Бирштейном, главой фирмы «Сиабеко», поднявшемся до бизнес-высот на волне чубайсовой приватизации. Но у Кремля не нашлось неоспоримых фактов, напрямую доказывавших коррумпированность «силовика». Поэтому президент отправил его в отставку, а не под суд.

Такова официальная версия. Люди с Лубянки излагали мне другую, неофициальную: Бирштейн – двойной агент, одновременно работавший и на нашу госбезопасность, и на израильскую разведку, а его «Сиабеко» – чуть ли не кошелек КГБ, коих в советские времена было множество. Баранников имел с ним исключительно служебные отношения, лишенные личной корысти. Отставка же вызвана тем, что на бизнес Бирштейна положил глаз всемогущий Коржаков, который не мог допустить, чтобы такие деньги были неподконтрольны его Службе. Несколько докладов Хозяину – Баранников в опале. Возможно, незаслуженной. Подчеркиваю: возможно. Обида и невостребованность привели отставного генерала в восставший против Ельцина Белый дом, за что после и отсидел пять месяцев в «Матросской тишине». Вот такая версия. Сразу оговорюсь – никем не проверенная и не доказанная. Правдивая она или нет? Кто ж знает. По крайней мере, правдоподобная.

– У меня к тебе просьба – повстречайся с одним человеком…

– Что за человек?

– Мы с ним вместе работали. Он покажет кое-какие документы. Думаю, они тебя, как журналиста, заинтересуют.