Лазарит. Тень меча - Симона Вилар

— Проклятье! — яростно выругался Ричард. Оба продолжали путь в подавленном молчании.

Так они пробродили до самого заката. Граф Шампанский чувствовал себя до того измотанным, что по возвращении в стан Плантагенета тотчас отправился спать. Король же бодрствовал в своем шатре до полуночи. Он созвал начальников отрядов и вместе с ними засел за карты местности. Временами вспыхивали ожесточенные споры, Ричард пускался в пояснения, чертил углем на пергаменте схемы укреплений, и в конце концов начали проступать некие контуры общего решения.

За это время короля осмелились потревожить всего дважды.

Первым явился посыльный от короля Филиппа, интересовавшегося, когда Ричард будет готов созвать большой воинский совет. Английский Лев улыбнулся в свою золотистую бородку. Его позабавило, что король Франции, любивший напоминать, что Ричард — его вассал, никак не решится назначить время совета без него.

— Если не ошибаюсь, завтра должен собраться конклав ордена Храма, — заметил Ричард. — Полагаю, следует дождаться, пока рыцари изберут нового магистра ордена, чтобы и он мог принять участие в совете.

Так Ричард выиграл еще один день, чтобы подготовиться и окончательно отшлифовать план, который он намеревался предложить предводителям крестоносного воинства.

Второй раз короля побеспокоила его супруга. Ричард даже удивился, зная ее робость и деликатность.

— Государь, супруг мой! — Беренгария склонилась так низко, что ее каштановые, отягощенные жемчужными нитями косы почти коснулись ковров. — Я не могу отойти ко сну, не передав вам покорнейшую просьбу его святейшества патриарха Иерусалимского Ираклия. Он болен, не может передвигаться, но умоляет вас непременно посетить его.

Ричард знал: только в том случае, когда речь заходит о страждущих, королева готова проявить неожиданные твердость и настойчивость. Еще вчера к нему являлся посыльный от патриарха, но король отклонил приглашение иерарха под предлогом пира.

— Хорошо, госпожа моя, — он ласково опустил руку на склоненную головку жены. — Обещаю завтра же навестить его святейшество.

Однако к утру это обещание забылось, и Ричард вновь отправился с графом Шампанским в лагерь, чтобы проследить, насколько точно исполняются его распоряжения. Мастеровые и механики уже приступили к установке осадных машин вдоль стен: одна большая баллиста должна была располагаться напротив ворот Госпитальеров, другая — напротив башни Святого Антония, а третья — непосредственно в лагере короля Гвидо, напротив ворот Святого Николая. Именно там, по мнению Ричарда, находилась наиболее уязвимая часть стены, да и ров был помельче — засыпать его, чтобы подвести вплотную к стене осадную башню, можно было с меньшими жертвами и гораздо быстрее. Чертежами осадной башни уже занимался многоученый Хьюберт, епископ Солсберийский.

Король остался доволен. Удручало его лишь одно — боевой дух воинов, почти два года проведших в лагере под Акрой.

В свои тридцать три года Ричард успел осуществить немало походов и кампаний, но еще никогда он не видел, чтобы лагерь разбивался столь непродуманно, в таких ужасающих условиях и чудовищной грязи. Смрад прокисшей похлебки, гнилой рыбы, конского навоза и человеческих испражнений, дыма, пота и гниющих отбросов, казалось, возносится до небес. Тучи мух носились над кухнями, лавками маркитантов и выгребными ямами. И если глаз радовали воины, собравшиеся на мессу под навесом с походным алтарем, рядом он видел палатки, набитые шлюхами вперемешку с хмельными рыцарями и простыми латниками.

Эти продажные девки неизбежно появляются во всех воинских лагерях, как крысы в подвалах, и с этим почти ничего нельзя поделать. Но помимо шлюх в лагере было множество женщин с детьми — так называемых «солдатских жен». Они живут со своим избранником, любятся, рожают ему детей, обстирывают, готовят пищу, борются с блохами и вшами в палатке. Но если их так называемый муж погибает, жизнь этих женщин, и без того незавидная, превращается в сущий ад. Они либо переходят к другому воину, которому наплевать на чужих отпрысков, либо пополняют ряды продающих свое тело кому придется.

Кроме этих несчастных созданий Ричард приметил и весьма нарядных девиц, приплывших сюда торговать своими прелестями со всего побережья Средиземного моря. Кое-кто из них прогуливался по лагерю чуть не в обнимку с паладинами, возложившими на себя крест. Король ужаснулся: в Мессине он решился на величайшее унижение — подвергся порке розгами ради того, чтобы ему простились прежние грехи накануне вступления в священную войну. А эти солдаты воинства Христова предаются блуду чуть ли не на глазах у сотоварищей! Как же Господь может даровать им победу, когда они сами олицетворяют всемогущество сатаны?

Нет, разумеется, не все здесь были пьяны и разнузданны. Он видел воинов, упорно оттачивавших мастерство боя, упражнявшихся в стрельбе из лука и верховой езде. Но эти-то, самые преданные и верные, зачастую выглядели самыми что ни на есть оборванцами. А ведь сюда, под Акру, из Европы ехали преимущественно состоятельные рыцари. Памятуя уроки первых крестовых походов, сюда не звали бедняков, дабы они не отягощали воинскую казну и не гибли от изнурения и голода. Если же в отряд и включали неимущего, то лишь тогда, когда предводитель убедился в их боевом опыте и мог заплатить за доспехи и оружие новичка.

И все же вокруг было полным-полно грязных, одетых в лохмотья солдат в помятых шлемах и проржавевших кольчугах. Несмотря на то, что в лагере были десятки кузниц, мастерских и лавок, торгующих вооружением!

Что касается всевозможных лавок, то их здесь оказалось даже больше, чем Ричард мог предположить. Армянские купцы из Киликии, греческие, итальянские, мусульманские торгаши — порой королю казалось, что он не в воинском лагере, а на ярмарке где-нибудь в Руане или Лимассоле: вокруг не умолкали призывные крики лавочников и менял. Но были тут и некие странные шатры, где стояла подозрительная тишина. Поначалу Ричард решил, что это госпитальные палатки, но Генрих, прежде чем ответить на его вопрос о том, кто в них обитает, странно взглянул на своего короля, словно колеблясь — говорить или нет.

— Дик, дело в том, что в лагере немало торговцев опиумом. Лекари покупают его, чтобы облегчать страдания раненых и умирающих. Но среди крестоносцев находятся и такие, кто весьма быстро входит во вкус и уже не может обходиться без этого дурмана. Он вызывает грезы, дарит сладостное забытье. Правда, потом любители сладких видений страдают от ломоты в костях и готовы продать все, вплоть до бессмертной души, лишь бы им снова дали вкусить райского зелья.

Ричард был поражен. Губы его сжались в прямую линию, глаза сузились.

Его недовольство вырвалось наружу, когда король заметил, что начатые с утра работы по сборке стенобитных машин по неизвестной причине приостановились. Да — стояла жара, в воздухе было полно пыли, но ведь он повелел накрыть площадку холщовыми навесами, по его приказу сюда подвозили чистую родниковую воду, а неподалеку стояли чаны с водой, чтобы работники могли в любую минуту освежиться. И все же дело стояло, а люди разбредались или собирались кучками, болтая в тени.