Мистер Капоне - Роберт Дж. Шёнберг

Судья пояснил: дело не в том, что Капоне отсрочил явку на восемь дней, а в том, что суд вызывает всех повесткой, которой «нужно следовать беспрекословно и никоим образом нельзя пренебрегать».

Приговор судьи Уилкерсона был однозначен: виновен. «Да, – пробормотал Капоне, – я это предчувствовал». Уилкерсон приговорил Капоне к шести месяцам окружной тюрьмы, где содержались федеральные заключенные, приговоренные к сроку менее года. Выходя из здания суда, Капоне пытался сохранить спокойствие: «Если судья так решил, ему виднее. Ничего нельзя сделать». Капоне, ожидающий решения по поданной апелляции, был отпущен под залог в $5000, однако в делах по проявлению неуважения к суду апелляция редко оборачивалась в пользу обвиняемых. Его поймали на весьма мелком правонарушении.

Судебное слушание по федеральному обвинению Капоне в неуважении к суду закончилось, пришла очередь окружной власти, а именно, Чикаго с ордером Лейла. Теоретически, независимо от количества костюмов, Капоне не имел законного рода деятельности в течение многих лет, что делало его бродягой. Суд продлил слушание дела с 4 марта до 20, а затем до 3 апреля.

В этот день предполагаемый бродяга появился в зале суда в сером однобортном костюме с синим галстуком, сером пальто и серой шляпе. Обвиняющая сторона оказалась в полной неготовности: полицейский, подписавший жалобу о бродяжничестве по просьбе брата, офицера полиции, ничего не имел против Капоне и никогда не видел его в лицо. «Мы не смогли, – признался прокурор Гарри Дитчбурн, – найти ни одного человека, который знал бы о Капоне хоть что-нибудь».

– Неужели нельзя было найти хотя бы одного думающего копа? – судья Пэдден свирепо посмотрел на прокурора.

– Народ штата отклоняет обвинения, – смиренно ответил Дитчбурн.

7 апреля, несмотря на яркую агитационную кампанию, сопровождаемую песней The Sidewalks of New York[201]:

Большой Билл Томпсон проиграл демократу Антону Чермаку 475 613 против 667 529. Это был самый большой разрыв в истории Чикаго. Чермак преобразил муниципальную коррумпированность, придав ей оттенок изобретательной интеллектуальности, обеспечившей работу административной машины на десятки лет вперед.

Тем временем федеральный прокурор Джордж Джонсон сумел создать условия для предъявления первого обвинения Капоне в уклонении от уплаты налогов (вряд ли кто-либо извне знал об этом).

21 февраля 1931 Фрэнк Уилсон сломал маленького джентльмена Лесли Шамуэя, и уже 13 марта федералы поставили кассира перед коллегией присяжных, которая проголосовала выдвинуть обвинения против Капоне в отношении уклонения от уплаты налогов в 1924 году. Приходилось спешить: 15 марта 1930 года истекал установленный шестилетний срок давности (до 1954 года налоговые декларации должны были быть представлены в марте). Правительство надеялось сохранить секретность обвинительного акта до готовности к дальнейшим обвинительным заключениям. Шпионы Капоне сообщили об инициировании пересмотра, и адвокаты немедленно вступили в игру.

Жизнь Капоне шла привычным образом.

По необъяснимым причинам газеты называли сутенера Майка Хейтлера Майк де Пайк. В ночь на 29 апреля 1931 года, в среду, Хейтлер играл в карты в магазине сигар на западе Чикаго Луп с Лоуренсом Мангано, Фрэнки Поупом, парнями из команды Капоне и еще парой мелких гангстеров, которых звали Фриц и Хэнк. Капоне постоянно вытеснял Хейтлера из операций, пока он, как сказал Пэт Рош, «окончательно не подсел на наркоту». В девять часов Майк Де Пайк отвез всех в близлежащий ресторан на Северо-Западном вокзале. Автомобиль принадлежал двадцатитрехлетней Эмили Малчер, его сожительнице. Через пару часов Хейтлер позвонил Эмили – ему понадобился номер телефона из записной книжки. Малчер попросила подождать. Когда она снова подошла к телефону и сказала: «Алло», – неизвестный заорал: «Что тебе надо?!» – и звонок оборвался.

В четверг утром в Баррингтоне, городке, расположенном примерно в тридцати милях к северо-западу от Сисеро, местная жительница Хэтти Гануш увидела пламя в поместье Отиса Спенсера и вызвала полицию. В развалинах нашли обугленное тело, не поддающееся опознанию. Более-менее уцелели только зубы и – неизвестно как – нижнее белье.

Примерно в пятнадцати милях от места трагедии в районе Айтаски полиция нашла автомобиль Малчер. Машина тоже сгорела, на заднем сиденье лежал пустой шестизарядный револьвер. Еще в восьми милях ближе к городу в реке Дес-Плейнс в районе Ривер Гроув обнаружили номерные знаки автомобиля.

Полиция задержала Лоуренса Мангано на три дня и пришла к выводу, что он непричастен к делу. Адвокат Майк Ахерн передал Пэту Рошу, что Капоне готов явиться в полицию для дачи показаний при условии, что его отпустят, если не докажут причастность. На это Рош достаточно жестко заявил, что при необходимости сам придет за Капоне: «Если мы арестуем Капоне, он будет сидеть за решеткой наравне с любыми другими бандитами. В любом случае условия будем диктовать мы».

Никаких обвинений по этому делу не последовало. Ходили слухи, что озлобленный Хейтлер написал прокурору штата Свенсону письмо, в котором подробно изложил детали некоторых операций Капоне, а в руки Капоне попала копия письма.

О письме вспомнили через несколько месяцев. В нем говорилось, что Капоне назвал Джейка Лингла предателем, который «получит по заслугам». Далее в письме шла речь, что Зута был убит Мангано и Фрэнки Рио (имя Дэнни Стэнтона не упоминалось). Письмо было якобы продиктовано неграмотным Хейтлером Эмили Малчер. Малчер дала показания, что письмо действительно продиктовал Хейтлер примерно за восемь месяцев до убийства, но затем уничтожил его. Хейтлер писал, если его убьют, ответственность должны нести Билли Скидмор, Капоне, Джек Гузик и Лоуренс Мангано.

«Я не получал никаких писем подобного рода», – прокомментировал Свенсон. То же самое повторил Рош, добавив: «Хейтлеру и при жизни мало кто верил». «Я ничего не знаю и не хочу знать об этом чертовом деле, – говорил Капоне. – По соображениям брезгливости я много лет не имел никаких дел с Хейтлером. Этот парень имел репутацию профессионального стукача».

Капоне понимал, что его ожидают крупные неприятности. В пятницу днем, 5 июня 1931 года, федеральная коллегия присяжных предъявила ему обвинения по двадцати двум пунктам, из них четыре – за попытку уклонения от исполнения требований закона о подоходном налоге в период 1925–1929 годов. Это было серьезным уголовным преступлением. Среди прочего коллегия выдвинула два обвинения по факту непредставления деклараций в 1928 и 1929 годах (срок исковой давности этих правонарушений составлял три года). На основании ранних обвинительных заключений и записей, изъятых во время рейдов на протяжении многих лет, федералы обвинили Капоне в том, что с 1924 по 1929 год его доход составил $1 038 660 и 84 цента, это означало, что он не уплатил налогов на сумму $215 080 и 48 центов: