Половинки нас - Ана Ховская

осторожно подтянула руку к себе и съёжилась под одеялом. Не моргая и не поднимая головы, обвела комнату взглядом, пытаясь определить, сколько сейчас времени. И хоть окна были зашторены какой-то полупрозрачной тканью, в спальне стелился лёгкий сумрак, видимо, снаружи стояли автоматические ставни.

Я тихонько накрылась с головой и несколько минут лежала, перебарывая головную боль и… смятение. Воспоминания накатили душной волной…

Звонок Бурмистрова неделю назад был, как удар под дых. Кроме того, что я давно рассчиталась с ним за квартиру, а его родственники вынесли всё, что не было прибито к полу, так теперь должна была отдать ему свою квартиру даром, потому что у него на руках уже имелось постановление суда. Как это провернули без моего участия в заседании, не укладывалось в голове.

Разговор был коротким и ультимативным, сразу и не нашлось столько аргументов в свою защиту. Но Славу они мало интересовали: он был далеко и передал все полномочия по решению вопросов с квартирой своему отцу.

Когда позвонил старший Бурмистров, я, глядя на свои документы, возразила, что имею все права на квартиру и любой суд должен это подтвердить, но в трубку тут же завизжала свекровь, пригрозив, что если начну судебную возню, то она опозорит меня на всю клинику, где работаю, и дойдёт до министерства здравоохранения. Но это были потуги истерично-демонстративной бабёнки и мало что означали в действительности: даже если бы дошла – при содействии Астафьева её быстро осадили бы.

Но не это выбило землю из-под ног: после моего разговора с родителями Славы, он позвонил Илоне и всё рассказал, добавив, что если мы не выселимся, то пока выгонять силой не намерен, однако подселит в квартиру гастарбайтеров. Об этом я узнала от Семёна, когда тот позвонил следующим вечером и сообщил, что мою девочку увезла скорая. У неё неожиданно случился приступ астмы, о которой мы благополучно забыли после развода. Приступ купировали почти сразу, но нужно восстановительное лечение, так как от стресса у Илоны пошёл жуткий псориаз и началась аритмия. Дочь никогда не могла простить родственников, а теперь и вовсе возненавидела. Страшное дело – психосоматика! Но если тело можно подлатать, то трещины на психике так просто не зашлифуешь.

Я не могла найти себе места, уже собиралась покупать билеты в Питер, чтобы быть рядом с ребёнком и поставить на ноги… Но, пока раздумывала, где взять деньги на поездку, взвесила все обстоятельства и поняла, что там я ей ничем не помогу, а рядом был Семён – надёжный и пробивной парень, хоть и юный совсем. Он позаботится о любимой девочке…

Половину суммы, что отложила для оплаты за четвёртый семестр обучения Илоны, перевела на счёт клиники, которую порекомендовал бывший преподаватель, практикующий психотерапевт и очень порядочный сердечный человек. Он обещал под своим контролем быстро поставить дочь на ноги. Поэтому, как бы мне ни хотелось быть рядом с ней, но нужно было решать проблемы здесь, иначе могла потерять всё, и тогда уж точно никому не помочь.

Со скрипом выпросив на работе хотя бы первую половину дня, бегала по всем инстанциям, ища правды, а вечером продолжала вести частные приёмы – нужно было выбираться из долговой ямы, снова копить на обучение ребёнка и не потерять жильё.

Я подняла на уши всех знакомых и их знакомых, но даже главврач не помог со своими связями: за неделю не добилась ровно ничего. Когда почти выдохлась, вдруг вспомнила, кого упустила из виду за всей этой дьявольской круговертью, и поняла, что другого выхода нет, как обратиться к Заварскому…

После того, как я с ним обошлась, не хотелось показываться на глаза, но, приперев гордыню к стенке, просто шагнула в неизвестность…

Когда Мирон ответил на просьбу без всяких условий и лишних вопросов, стало немного легче, потому что поверила, что он поможет. Было не до выяснения отношений: он вдруг поцеловал… мягко, не настойчиво, а я была пьяна, разбита и нуждалась в поддержке и тепле… Я сама притянулась ближе и обняла его…

Какая была самонадеянность решить, что справлюсь одна и никто мне не нужен. Он был мне нужен. Сейчас… А потом… Я не знала, что будет потом… Ответила на поцелуй, отбросила все сомнения, и, может быть, в первый раз отдалась ему как настоящая я, а не кто-либо ещё, кого он знал прежде…

После бессонных ночей и бесконечных поисков решений, как выжить, секс с Мироном отобрал последние силы, и я просто вырубилась… А теперь, проведя с ним ещё одну томительную ночь, я боялась открыть глаза и вновь оказаться в ситуации выбора…

Безусловно, рациональнее выбрать мою полностью настроенную жизнь, в которой одиноко, но удобно, однако с каждым днём до всего случившегося мне не хватало его – Мирона, и я не знала, как разрешить эту дилемму у себя в голове. Ведь понимала, что, если приму его в свою жизнь, сломаю всё, что построила с таким трудом. Страх бился внутри, болезненно сдавливая горло. Я могла ошибиться, снова получить удар по носу и потом уже не подняться: чувствовала, что идеальнее мужчины для себя не найти. А если и он меня подведёт, то на что же тогда ещё в жизни рассчитывать? Не знаю, что давило сильнее: гордость или глупость…

«Только вот он ничего тебе не предлагал, кроме помощи… Да, уложил в постель, но это ничего не означает… Я в таком состоянии, что любому «герою» захотелось бы утешить бедняжку… Инстинкты, физика, химия, космос, мать их!– поморщилась я и, аккуратно откинув одеяло, поднялась.– Он поможет разобраться с квартирой, но ожидать от него чего-то большего я не могу и не буду… Ожидания – враг спокойствия! А зарабатывать я привыкла… Это всего лишь деньги…»

Заметив на тумбе со стороны Мирона телефон, на цыпочках подошла к нему и ткнула пальцем в экран. Было 8:27, и я катастрофически опоздала на работу.

«Бог мой, где твоя голова, Настя?! А вдруг что с Илоной?! А ты тут не можешь собрать себя в кучу, блин!– упрекала себя, торопливо собирая одежду по полу.– И где мой телефон?!»

У двери натянула трусики, надела футболку на голое тело, телефон и бюстгальтер так и не нашла. А когда Мирон пошевелился, поняла, что не смогу сейчас встретиться с ним глазами, и, прижав кеды и джинсы к груди, выбежала в коридор.

Я быстро спустилась вниз и огляделась. В гостиной было тихо, светло, ни души. Вспомнила, что телефон уронила где-то на кухне. Увидела знакомую дверь и,