Половинки нас - Ана Ховская

что он говорил о нас. Стало безумно грустно. Мне бы порадоваться помощи и заботе, но на борьбу с системой и с собой я потратила столько сил, что сейчас подумать вообще о каких-либо изменениях в жизни было немыслимо: я истощила все свои ресурсы.

Отрешённо уронив голову на спинку, едва слышно спросила:

– Ты же не думаешь, что теперь я буду с тобой из благодарности? Наверняка не этого хочет мужчина и тем более женщина.

– Нет. Но ты ведь будешь не поэтому?– ответил он с тщательно скрываемым беспокойством. Но оно отразилось в мимолётном движении бровей и дёрнувшемся кадыке.

Мне не хотелось обижать Мирона, но и лукавить тоже.

– Я бы хотела быть благодарной настолько, насколько ты посчитал бы, что я больше ничего тебе не должна. Но боюсь, что секс не даст тебе этого ощущения.

– Не даст,– честно согласился он.– Но я хочу не только секса, а тебя… со всем твоим зоопарком…

Я вымученно улыбнулась и едва сдержала слёзы: выдержка окончательно сдавала. Сжала губы и отвернулась к окну, чтобы не разреветься. А Мирон придвинулся ближе и горячо выдохнул мне в ухо:

– Я безумно по тебе соскучился, даже не думал, что буду чувствовать себя так паршиво…

«Бог ты мой, как же паршиво мне!»– зажмурилась я и, глубоко вдохнув, задержала дыхание, чтобы усмирить проснувшуюся тоску по этому мужчине.

Мирон нежно коснулся моего подбородка и чуть повернул лицо к себе. Я приоткрыла глаза и смотрела на его левое плечо, боясь повернуться полностью к нему. Он тоскливо вздохнул, а потом уткнулся лбом мне в висок, и мы долго молчали.

– Я понимаю, что игра в кошки-мышки довольно весёлая, но мы ведь не дети? Долго я за тобой бегать буду?– совсем без укора проговорил он мне в щёку.– Нам так хорошо вместе… Что нам мешает?

Как бы я хотела, чтобы всё это было правдой. Но, когда тебя долгое время захлёстывает беспомощность и безвыходность, легко упасть в иллюзию, что теперь есть кому верить – надёжная спина. Но кому, как не мне, знать, что стресс искажает сознание, меняет приоритеты местами. Я не чувствовала, что у меня хватит сил измениться: всегда буду выискивать во всём подвох, бояться, превращусь в ещё большего параноика… А это неизбежно приведёт к разрухе. Я не ему не доверяла, я не доверяла себе.

– Мирон, у тебя со мной будут одни проблемы… А ты мужчина самодостаточный и разумный – не вытерпишь долго,– почти прошептала, чувствуя, как засасывает в воронку бессилия, и напрягла все мышцы в теле, чтобы запечатать слабость и взять себя в руки.

– Похоже, не слишком разумный, раз хочу попробовать,– с горечью усмехнулся он без единой нотки сомнения.– Я предлагаю рискнуть, другое дело, если ты, как всегда, струсишь…

– Не лови меня на трусость!– посерьёзнела я и скрестила руки на груди.

– А получается?– беззвучно улыбнулся он и мазнул губами по щеке.– Ну что ж ты такая трусишка?

Я сердито отвернулась.

– Мы совсем разные: я экономлю, ты – инвестируешь, я из среднего класса, а вокруг тебя одни позолоченные статуэтки… и пословица, что противоположности притягиваются, тут не прокатит. Люди – не магниты! Меня просто выдавит из твоего мира…

– Из моего мира? Ты серьёзно?– удивлённо отстранился Мирон.– Что ещё за классовые предрассудки? На дворе двадцать первый век…

– Так то на дворе, а у меня в голове бедлам… История про Золушку хороша, но это не моя сказка…

Он рассмеялся так задорно и заливисто, что я почувствовала себя клоуном и недоумённо оглянулась на него.

– Настя,– ласково провёл рукой по плечу Мирон,– я уже давно понял, что ты жуткая трусишка, но давай попробуем с малого?

Я вопросительно округлила глаза.

– У каждой Золушки должен быть свой бал…

– Какой ещё бал?!– фыркнула, сведя брови.

– У меня через пару недель – в субботу день рождения. Сделай мне подарок: приходи! Будут друзья, только самые близкие и приятные люди…

– Знаю я твоих друзей,– пренебрежительно усмехнулась я, но после его слов внутри как-то странно запекло. Он хотел меня. По-настоящему. Только сейчас я совсем не была готова думать об отношениях.

Мирон спокойно откинулся на спинку кресла и, внимательно разглядывая меня, спросил:

– Я так понимаю, на даче что-то произошло?

– Ничего такого, чего бы я ни предвидела.

– И всё же что-то там произошло…

Я тяжело вздохнула, снова уронила затылок на подголовник кресла и устало посмотрела на Мирона.

– Да, меня удивил ты. Чуть душу не вытряхнуло: переживала за кобылу, больше чем за человека. А увидеть рождение жеребёнка вроде и не ангела встретить, но крайне волнующее зрелище.

Он прищурился и иронично покачал головой:

– Но это не добавляет мне баллов?

– Правда в том, что я не приживусь в твоём кругу. На каждый день найдётся что-то, что будет выбивать меня из колеи, и когда-нибудь это закончится не очень хорошо. Ты знаешь, за мной не заржавеет…

– Никогда не мог позволить себе иметь женщину, которую стыжусь,– проговорил он.– Окунись в мою жизнь, только тогда и ответишь, почему я не могу иметь рядом такую, как ты? А я хочу этого с самого нашего знакомства…

Я медленно моргнула, сдержанно вздохнула и шутливо возмущённо усмехнулась:

– Ничего подобного не заметила!

– Где же твоя хвалёная проницательность?– несерьёзно возмутился он и снова придвинулся ко мне.– Сдавайся, Леопольд?

Лёд треснул, выбросив наружу столько теплоты и ясности, разбивая границы и отпуская боль. С трудом сдерживая рваное дыхание, я рассмеялась сквозь слёзы, а Мирон стал ловить капли губами, а потом с тяжёлым вздохом обнял меня, прижал крепко и прошептал в макушку:

– Я обещаю, тебе понравится…

Я уткнулась мокрым носом в его шею и, впитывая его запах, держась из последних сил, чтобы не сложить всю себя к его ногам, осторожно попросила:

– Только дай мне время… Мне надо прийти в себя после всего этого… Оформить документы… А потом я сама тебя наберу…

– Точно?– лукаво прищурился он, отстранив меня.

Всё, что могла сделать, – только клятвенно моргнуть.

А потом по дороге ко мне домой Мирон уговорил принять помощь его юриста. Я написала заявление под диктовку того самого Григория по громкой связи и передала оригиналы документов.

Гадкий кофе он пить не стал, на ночь не остался, даже поцелуй на прощание был почти целомудренным.

После ночи размышлений я не смогла выйти на работу, мне катастрофически нужно было восстановить жизненный ресурс. Иначе я могла вспыхнуть из-за мелочи, разреветься в любую минуту – контролировать это стало невозможно.

Катерина Баянцева выписала мне лёгкие