Готы - Вольфганг Викторович Акунов

— окружавшая его узкая придворная клика) жили (во всяком случае, на Западе империи), подобно будущим средневековым феодалам, за стенами своих вилл, превращенных в настоящие крепости. Владычествуя в центре своих громадных, почти автономных земельных владений (т. н. «сальтусов»), охраняемых отрядами собственных воинов-«кусочников» — буцеллариев, букеллариев, вукеллариев — от слова «буцелл», т. е. «кусок (хлеба, получаемого от хозяина за службу — В.А.)». Нередко (при не слишком сильных августах) попросту прогонявших осмелившихся сунуть к ним нос имперских сборщиков налогов. И те заполняли дыры в государственном бюджете за счет безответного мелкого люда, по принципу «чем больше жмешь, тем больше выжмешь». Поэтому ни о каких массовых восстаниях «угнетенного варварами» римского населения Италии в тылу «варваровугнетателей» при «долгожданном» приходе в Италию «родной римской армии-освободительницы» царьградские историки не сообщают (редкие исключения лишь подтверждают правило)…

Впрочем, пока что до реального (а не формального) возвращения Италии в лоно «ромейской», так сказать, ойкуменической империи было еще ой как далеко. А весьма удачным решением земельного вопроса гунноскиром Одоакром вскоре после него воспользовался остгот Теодорих. Утвердившийся в Италии, уничтожив гунноскирского «выскочку» (с точки зрения высокородного Амала). Под властью Теодориха Остготского «римские подданные»-италийцы продолжали исправно отдавать треть урожая «варварам» (только теперь уже — остготам).

Правда, данная версия, изображающая земельную реформу Одоракра некоей «прелюдией» к средневековому крепостному праву, не соответствует, к примеру, точке зрения Эдварда Гиббона, ссылающегося на свидетельства папы римского Гелазия, современника и подданного Одоакра: «папа Гелазий < … > утверждает — впадая в сильное преувеличение — , что в Эмилии, Тоскане (Тускуле, т. е. Этрурии — В.А.) и соседних провинциях население почти совершенно вымерло. Римские плебеи (столичный пролетариат, живущий не трудом рук своих, а подачками от государства, и не имеющий иного имущества, кроме потомства, или, по-латыни, «пролес» — В.А.), получавшие свое пропитание от своего повелителя (императора Запада, пост и титул которого был теперь упразднен — В.А.), погибли или исчезли, лишь только прекратились его щедрые подаяния; упадок искусств довел трудолюбивых граждан до праздности и нищеты, а СЕНАТОРЫ (выделено здесь и далее нами — В.А.) < … > БЫЛИ СПОСОБНЫ РАВНОДУШНО ВЗИРАТЬ НА РАЗОРЕНИЕ ОТЕЧЕСТВА, ОПЛАКИВАЛИ УТРАТУ ЛИЧНЫХ БОГАТСТВ И РОСКОШНОЙ ОБСТАНОВКИ. ИЗ ИХ ОБШИРНЫХ ИМЕНИЙ, когда-то СЧИТАВШИХСЯ ПРИЧИНОЙ РАЗОРЕНИЯ ИТАЛИИ (а не из наделов римских свободных и полусвободных земледельцев, как считал Шрайбер — В.А.), ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ БЫЛА ОТОБРАНА В ПОЛЬЗУ ЗАВОЕВАТЕЛКЙ. К материальным убыткам присоединялись личные оскорбления; сознание настоящих зол становилось еще более горьким из опасения еще более страшных несчастий; а так как правительство (Одоакра — В.А.) не переставало отводить земли (принадлежавшие сенаторам и другим магнатам — В.А.) для приходивших толпами новых варваров, то каждый из сенаторов (а отнюдь не свободных и полусвободных италийских земледельцев — В.А.) имел основание опасаться, чтобы руководившиеся личным произволом межевщики не приблизились к его любимой вилле или к самой доходной из его ферм». (Гиббон).

Кто тут прав — Шрайбер или Гиббон? Как всегда — темна вода во облацех…

Поскольку гунн по отцу Одоакр опирался в первую очередь на герулов и скиров и не предпринимал никаких враждебных действий против (Восточного) Рима, чьим наместником в Италии он официально считался, Константинополю было весьма непросто найти веский повод для военного похода против внешне вполне лояльного ему вассала-федерата — италийского «царька». Хотя такие планы хитроумные стратеги на Босфоре вынашивали со дня свержения жалкого Ромула «Августула». Сразу же воспользоваться в этих целях Теодорихом Остготским оказалось невозможно. Ведь поначалу личные отношения между двумя «римскими патрициями» — Одоакром и сыном Тиудимира (служившими формально одному и тому же повелителю «воссоединенной Римской империи» Зенону) были, вроде бы, ничем не омрачены. В отличие от героических сказаний германского Средневековья (сложенных значительно позднее), упоминающих якобы исконную взаимную вражду между гунноскиром и остготом. Но Теодорих достаточно долго прожил в Царьграде, уже более десяти лет правил остготами в качестве царя, досконально изучил все хитрости и все коварство окружающих его народов. И потому совместно с императором Зеноном и князем (царем) ругов Фавой (Фелефеем), изгнанным Одоакром из своего удела в Норике (присоединенным энергичным гунноскиром к вверенной ему Италии), нашел немало поводов добиться получения от императора приказа осуществить завоевание Италии. Как немало последующих завоеваний, оно официально считалось ОТВОЕВАНИЕМ (Реконкистой, как сказали бы испанцы). И царь остготов, твердо намеренный захватить Италию в качестве добычи для своего народа, заявлял о себе как о послушном исполнителе императорского повеления, ибо «воистину, император — это земной Бог» (как сказал вестготский «юдекс» Атанарих при виде василевса Феодосия Великого). Как о римском верноподданном, думающем лишь о восстановлении «закона и порядка» в «страждущей под игом варваров» Италии. Как будто Одоакр правил Италией не в качестве законного наместника императора Зенона, чей профиль он чеканил на своих монетах, имевших хождение по всей Римской империи, чье единство было восстановлено гунноскиром, пусть даже и от имени римского сената! И как будто сам Теодорих не был таким же «варваром» (на римской службе), как и Одоакр! …

Как писал Прокопий Кесарийский: «…готы, поселившиеся с разрешения императора во Фракии, с оружием в руках восстали против римлян под начальством Теодориха, патриция, получившего в Византии (т. е. в Константинополе: сознательно архаизирующий свой язык, Прокопий употребляет древнегреческое название Нового Рима — В.А.) звание консула. Умевший хорошо пользоваться обстоятельствами, император Зенон убедил Теодориха отправиться в Италию и, вступив в войну с Одоакром, добыть себе и готам власть над западной империей; ведь достойнее, говорил он, для него, тем более что он носит высокое звание сенатора, победив захватчика власти, стоять во главе всех римлян и италийцев, чем вступать в столь тяжелую войну с императором. Теодорих, обрадовавшись этому предложению, двинулся на Италию, а за ним последовали и все готы, посадив на повозки детей и жен и нагрузив весь скарб, который они могли взять с собой».

Надо сказать, что Одоакр был слеплен из совсем иного теста, чем Августул или же Гонорий. Несмотря на весь внешний «римский» лоск сего патриция, сказывалась кипевшая в его жилах гуннская и германская кровь. Хотя «последний римлянин» Аэций был уже давно убит завидовавшим его военно-политическим успехам императором Запада Валентинианом III — по некоторым версиям, c помощью евнуха (или «полумужа», как назвал его Клавдиан) — повторив трагическую судьбу Стилихона, Италия не оставалась беззащитной. «Италию охраняло оружие ее завоевателя, а так долго издевавшиеся над малодушными потомками Феодосия (Великого — В.А.) галльские и германские варвары не осмеливались переступить ее границ» (Гиббон). «Западноримский» гунноскир патриций Одоакр оказался способным на упорное и успешное сопротивление «восточноримским» готам.