Готы - Вольфганг Викторович Акунов

«варвар». И чем больше «варвары» будут убивать других «варваров» к вящей славе великого Рима, тем лучше. Знакомая, старая песня. Дивиде эт импера …Но против практики братоубийственных войн в конце концов возмутились сами вынужденные участвовать в них готские воины. Ибо в ходе этих войн оба Теодориха попеременно получали высокие римские чины и награды, но готские воины, которыми они повелевали, слишком часто оставались без добычи (если им вообще удавалось сохранить здоровье и жизнь). Наконец, с готами Теодориха Страбона, разорившего Филиппополь (Пловдив в нынешней Болгарии) и Аркадиополь (Люлебургас в современной европейской Турции), был заключен мир. Страбон добился от константинопольского автократора признания своего княжества (именуемого порой даже «царством») на имперских землях, чина магистер милитум презенталис и ежегодной субсидии (размером чуть ли не с ежегодную дань, выплачиваемую «ромеями» в свое время гуннскому «царю-батюшке» Аттиле, или отступные деньги, некогда полученные визиготским повелителем Аларихом от римлян под нажимом Стилихона) за верную службу подчиненных ему остготов императору Льву I в рядах имперских римских войск против всех врагов империи, кроме вандалов (видимо, Страбон намеревался продолжать дружественную в отношении вандалов политику Аспара).

Мир-миром, но вести хоть какую-нибудь войну было все же необходимо. Поскольку остготы умудрялись, вследствие прогрессирующей лени и постоянных мелких усобиц, голодать даже в богатой Паннонии. Старый Тиудимир пал жертвой какой-то болезни (?) в каком-то не поддающемся точной идентификации местечке. Едва успев созвать дружинников к своему смертному одру и добиться от них присяги на верность своему любимому сыну и наследнику Теодориху. Который уже в возрасте Зигфрида (по выражению Бирта) успел покрыть себя воинской славой в боях с «ромеями» и с готами Страбона (напоровшегося, в конце концов, на копье в собственном лагере в 481 г. — очередная странная смерть!). Сын Тиудимира был достаточно хорошо знаком с греко-римским миром, чтобы не пытаться, в приступе бешенства, разрушить его, как это делали другие «варвары». Короче, он был самым лучшим (во всяком случае, среди уцелевших к тому времени Амалов). И потому именно Теодорих в 474 (по мнению Людвига Шмидта — в 471) г. стал владыкой остготов — вопреки интригам своего «заклятого друга» и тезки Страбона.

Самый насущный и жизненно важный вопрос, на который Теодориху необходимо было найти незамедлительный ответ, заключался в следующем. Где его верный остготский народ мог найти, во-первых, добычу, и, во-вторых — землю? Причем, по возможности, землю, которую готам не пришлось бы обрабатывать самим. И на которой им не пришлось бы самим вести хозяйство. Ибо за два с половиной века почти непрерывных скитаний, перемежающихся бесконечными вооруженными схватками разного масштаба, готы, очевидно, утратили все качества мирных крестьян, которыми, конечно, обладали в период своего пребывания в «Скандиии», на острове Готланд или в дельте Вистулы. И потому Теодорих обратил свой взор на Италию.

Дело было в том, что на Апеннинском полуострове неизбежная в условиях разложения Римской «мировой» империи и все большая интеграция германцев (или, если угодно, германизация) достигла к описываемому времени своего апогея. Теодорих Отсготский извлек из сложившейся ситуации необходимые уроки. Странным образом, в «римской» Италии, кичившейся победою над гуннами, одержанной «последним римлянином» Флавием Аэцием в союзе с «варварами», пользовались большим влиянием два «обломка» былой гуннской державы, два бывших приближенных «Бича Божьего» Аттилы.

Один из них, Флавий Орест, родившийся римским подданным, но перебежавший к гуннам, служил, в свои лучшие годы, при дворе гуннского «царя-батюшки», если можно так выразиться, по дипломатической части, в должности главного толмача-переводчика и одновременно — «начальника протокольного отдела». А также «юрисконсульта службы внешних сношений». После смерти Аттилы и распада его царства в ходе разгоревшейся кровавой смуты, этот Орест перебрался от гуннов в римскую Равенну, где, благодаря своим приобретенным еще со времен службы гуннам связям, смог подчинить своему влиянию германские наемные войска. Провозгласившие, по указке Ореста, его сына Ромула (западно)римским императором.

Другой бывший приближенный и советник Аттилы — гунн Эдекон — был особо доверенным лицом «Бича Божьего». Именно Эдекон не раз успешно возглавлял гуннские посольские миссии в Константинополь. И разоблачил организованный «ромеями» (с ведома императора Востока Феодосия II Младшего) заговор на жизнь гуннского царя (для вида согласившись принять в нем участие). Верный гунн спас жизнь Аттилы (хотя в случае своего реального, а не притворного, участия в цареубийстве мог бы несказанно обогатиться и получить высокий пост в Новом Риме). В благодарность Аттила назначил Эдекона правителем германского племени скиров. Верный гунн взял в жены скирскую княжну (или царевну), родившую ему (наряду с другими детьми) сына по имени Одоакр (Отокар, Оттокар, Отакар, Отакер, Одоакер, Одоацер). Этот энергичный, рослый, «беспощадный к врагам рейха» полугунн-полугерманец вступил в ряды телохранителей (западно)римского императора. И дослужился до начальника всех германских «федератов» на западноримской службе. Подчинив себе, таким образом, единственную реальную военную силу в тогдашней Италии. В битве при Тицине (нынешней Павии) Одоакр разбил Ореста, убил его и сослал плененного в Равенне пятнадцатилетнего сына убитого советника Аттилы — Ромула Августа (прозванного римскими насмешниками «Августулом», т. е. «Августиком», «Августишкой», «Августёнком») — в кампанское имение богача-сибарита Лукулла. Предварительно низложив его с (западно)римского престола. Из уважения к традициям — не собственным распоряжением, а указом римского сената.

Марцеллин Комит впоследствии писал: «Западная империя Римского народа, которой в 709 году от основания Города (Рима) начал править Октавиан Август, первый из императоров, пала на 522 год правления императоров с этим Августулом. С этого времени власть в Риме в руках готских королей (царей — В.А.)».

Конечно, Марцеллин, оценивавший события в «Гесперии» из безопасного «константинопольского далека», был не совсем точен в своем данном задним числом утверждении, ибо готским царям для захвата власти в Ветхом Риме нужно было предварительно избавиться от гунноскира Одоакра.

«Одоакр был первый варвар, царствовавший в Италии над народом, перед которым когда-то преклонялся весь человеческий род» (Гиббон).

Как и все его предшественники из числа германцев на римской военной службе, гунноскир Одоакр не стремился сам занять римский императорский престол. Он отослал (восточно)римскому императору исаврийского происхождения Зенону (Зинону) в Царьград отнятые у «Августула» (которого, по иронии судьбы, звали Ромулом, как и основателя Рима на Тибре) знаки императорского достоинства. Объявив (внимание, уважаемый читатель!), что «ЕДИНСТВО РИМСКОЙ ИМПЕРИИ ВОССТАНОВЛЕНО, и в мире опять есть лишь один римский император, как лишь одно солнце на небе». И заставив римский сенат принять указ, по которому титул «императора Запада» навеки упразднялся и единственным римским императором объявлялся навеки владыка Нового Рима — Константинополя. Иными словами: то, что впоследствии стало восприниматься как «падение (конец) Западной Римской империи», воспринималось современниками этого «падения» как