Охотники на мамонтов - Джин М. Ауэл

Барабаны уже завладели всеобщим вниманием. Эти тихие ритмичные звуки обладали какой-то неотразимой завораживающей силой. В помещении было почти темно: слабые отблески единственного маленького костра просвечивали сквозь полупрозрачную ширму. Эйла сидела совсем близко, так что слышала прерывистое дыхание и даже видела, от кого оно исходит. Возле костра, припав к земле, лежал человек… или лев? Дыхание превратилось в тихое рычание, очень напоминающее предостерегающий рык пещерного льва, хотя чуткое ухо Эйлы уловило легкое несоответствие в этой имитации. Барабаны заиграли быстрее, звуки обрели силу и глубину.

Вдруг с грозным рычанием эта напоминавшая крадущегося хищника фигура сделала прыжок, и силуэт льва промелькнул на полупрозрачной ширме. Однако, странно дернувшись, силуэт вдруг замер, похоже, испугавшись ответного рыка, непроизвольно вырвавшегося у Эйлы. Она угрожала этому теневому льву таким грозным и таким натуральным львиным рычанием, что все зрители потрясено ахнули. Силуэт на ширме ответил ей мягким недовольным ворчанием отступающего зверя. Эйла сымитировала громкий победный рык, а затем издала серию менее злобных и постепенно затихающих ворчливых звуков, изображая гордо удаляющегося зверя.

Мамут улыбнулся собственным мыслям. «Ее рычание настолько натурально, что могло бы одурачить настоящего льва», — подумал он, радуясь, что она невольно присоединилась к его действу. Эйла сама не знала, почему она сделала это; наверное, после первого импровизированного ответа она увлеклась игрой Мамута и решила поговорить с ним на львином языке. Она не издавала подобных звуков с тех пор, как Вэбхья покинул ее долину. Убыстряющийся барабанный бой отметил начало новой сцены, и сейчас на ширме был виден другой извивающийся силуэт. Эйла сидела очень близко и видела, что эти движения делает Мамут, но даже ее захватило магическое воздействие его танца. Она не понимала только одного: как этот страдающий от подагры старец может двигаться с такой легкостью, ведь обычно ему бывало даже трудно нагнуться. Потом, вспомнив, что она видела, как он пил какую-то темноватую жидкость, Эйла решила, что, вероятно, это было сильное обезболивающее. Но тогда завтра ему придется расплачиваться за эти перегрузки.

Неожиданно Мамут вылетел из-за ширмы и припал к большому барабану. После короткой и звучной дроби его барабан так же внезапно умолк. Шаман взял кубок, которого Эйла прежде не замечала, немного отпил из него, а затем протянул его Эйле. Ни о чем не думая, чисто машинально, она сделала один глоток, затем другой, хотя вкус этого зелья был горьковато-терпким. Ритмичный разговор барабанов вкупе с шаманским зельем вскоре сделали свое дело.

Пляшущее пламя костра отбрасывало на ширму причудливые отблески, и нарисованные на ней животные, казалось, начали двигаться. Завороженная Эйла смотрела на них, сосредоточив все свое внимание на этих движениях. Совсем слабо, точно издалека, до нее стали доноситься голоса обитателей стоянки, которые начали монотонно подпевать барабанам. Раздался детский плач, но ей почудилось, что он доносится из какого-то другого мира, настолько она была поглощена этим странным звериным танцем. Животные на ширме словно вдруг ожили, а ее затуманенное сознание превратило музыку барабанов в топот копыт бегущих бизонов и тяжелую поступь мамонтов.

Затем Эйла почувствовала, что быстро проваливается в какую-то темноту. Но вскоре тьма рассеялась. Подернутое дымкой солнце освещало заснеженную долину. Метель кружила вокруг небольшого стада сбившихся в кучу овцебыков. Высота ее полета понизилась, и Эйла поняла, что она не одна, — Мамут находился где-то рядом.

Картина изменилась. Метель улеглась, однако снежные вихри, вздымаемые ветром, еще носились по степи, точно призрачные видения. Она вместе с Мамутом удалялась из этой белой пустыни. Затем Эйла заметила несколько бизонов, сгрудившихся возле подветренного склона узкой долины. Животные стоически пережидали этот дикий ветер. Эйла стремительно пронеслась вдоль речного русла, прорезавшего глубокое ущелье. Один из речных рукавов, сужаясь, уходил в теснину каньона с крутыми отвесными скалами, и Эйла увидела знакомую тропу, поднимавшуюся вверх по пересохшему руслу весенней речки.

Затем она вдруг внезапно влетела в темноту и где-то далеко внизу увидела слабый огонек и людей, собравшихся вокруг ширмы. Услышала монотонный гул голосов, вторящий ритмичной музыке барабанов. Приоткрыв глаза, Эйла разглядела туманные очертания лиц, увидела Неззи, Талута и Джондалара, с тревогой наблюдавшего за ней.

— С тобой все в порядке? — спросил Джондалар на языке Зеландонии.

— Да, да. Все хорошо, Джондалар. А что произошло? Где я была?

— По-моему, это ты должна рассказать нам об этом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Неззи. — После обряда Поиска Мамут обычно любит глотнуть горячего чая.

— Не волнуйтесь, со мной все в порядке. — Сказав это, она села на циновке и взяла у Неззи чашку. На самом деле ей было немного не по себе. Она испытывала легкую усталость и головокружение, но в целом все было не так уж плохо.

— Мне кажется, Эйла, что на сей раз ты совсем не испугалась, — заметил Мамут.

Эйла улыбнулась:

— Да, не испугалась, но что мы там делали?

— Мы искали. Я знал, что ты обладаешь даром Поиска. Именно поэтому ты и являешься дочерью очага Мамонта, — сказал он. — Ты обладаешь и другими врожденными дарами, Эйла, но тебе не хватает знаний. — Мамут заметил, что она нахмурилась. — Не стоит заранее беспокоиться по этому поводу. У тебя еще будет время обо всем подумать.

Подливая всем желающим своей бражки, Талут наполнил и чашу Эйлы, пока Мамут сообщал им о результатах Поиска, рассказывая, где они были и что видели. Залпом выпив хмельной напиток — на сей раз он показался ей менее противным, — Эйла прислушалась к словам Мамута, но что-то явно отвлекало ее. Рассеянно окинув взглядом помещение, она заметила, что Диги и Торнек все еще играют на своих костяных инструментах. Правда, теперь они выбивали такой затейливый и веселый ритм, что Эйле невольно захотелось двигаться в такт. Она вспомнила, как танцевали женщины Клана, и, увлекшись этими воспоминаниями, уже почти не слушала, о чем говорит Мамут.

Почувствовав на себе чей-то взгляд, Эйла обернулась и заметила Ранека, который стоял возле очага Лисицы. Они обменялись улыбками. В этот момент Талут вновь наполнил чашу Эйлы, и Ранек тоже подошел к нему с опустевшим кубком. Наделив и его очередной порцией бузы, Талут вновь подсел к шаману и подключился к обсуждению возможной охоты.

— По-моему, тебе малоинтересен этот разговор, правда? Может, пойдем лучше поближе к Диги и Торнеку, они так чудесно играют, — тихо сказал Ранек на ухо Эйле.

— Нет, наверное, надо послушать. Они ведь говорят о будущей охоте, — сказала Эйла, пытаясь вновь сосредоточиться, но поскольку уже многое пропустила, то с трудом понимала, о чем идет речь. Однако ей показалось, что никого не волнует, слушает она их разговор или нет.

— Да не беспокойся, ты потом во всем разберешься. Они обо всем нам расскажут. Лучше послушай, как звучат барабаны, — сказал Ранек и умолк, давая ей возможность оценить веселую ритмичную мелодию, доносившуюся с другой стороны очага. — Ты когда-нибудь наблюдала, как Торнек играет? Он действительно отличный барабанщик.