Круги в пустоте - Виталий Каплан

— Еще настоянки хочешь? — спросил Айлва. — Ты не стесняйся, у меня много. — Боюсь, развезет. Да и непривычно как-то без закуски.

— Да все равно сейчас трапезничать пойдем. Там, конечно, ты помалкивай, там люди кругом… причем всякие люди. Не приведи Единый узнают, откуда ты. Сейчас-то они думают, что ты послан из-за восточного моря… от тамошнего владыки с данью. Вот и пускай думают.

— Да, вот еще что, государь, — сообразил Петрушко. — Надо бы пацана этого нашего найти, Дмитрия Самойлова, партнера Хайяарова. Я же совестью своей за него отвечаю. А тут, по моим сведениям, на него охота идет.

— Это кто же охотится? — развел руками Айлва.

— Сказать кто? Говорят, ваши люди. Единяне, говорят.

— Тхаранский колдун небось напел? — предположил Айлва.

— Ну так… Логика простая. Убьете пацана, убьете и Хайяара, и эвакуация Тхарана надолго откладывается. А учитывая вашу маленькую победоносную войну, откладывается навсегда. Что скажешь, государь?

— Скажу, что чепуха, — спокойно отозвался Айлва. Его темно-карие глаза смотрели дружелюбно, и ничего нельзя было в них вычитать. — Ну ладно, не будем даже говорить о том, что Алам не благословил бы. Но ты представь — пацан этот ваш в Олларе, во владениях моего братца, наши люди там в загоне, их травят как крыс. Где уж им прочесать страну в поисках какого-то мальчишки? Тут самим бы уцелеть. Чтобы найти человечка, нужен государственный розыск. А государственный розыск под силу сделать лишь тому, у кого вся власть. То есть государю. То есть моему окаянному братцу. Смекаешь?

— Что? — выдохнул Петрушко.

— То, — жестко усмехнулся Айлва. — Охота и впрямь идет. Твоего парня действительно ловят. Мой братец и ловит. Думаешь, у меня нет своих друзей в его Тайной Палате? Плохим бы я был государем, коли так. И его люди рядом со мной пасутся, я знаю, только не знаю кто… Такие уж мы, ла-мош… В общем, братец развернул охоту по всем правилам искусства. Поручил лучшему своему шпиону. Кому именно, я не знаю, потому что не знает и мой человек во дворце. Известно лишь, что шпион опытный, старый, и Айяру дал ему власть распоряжаться любыми войсками, любыми средствами из казны…

— А ему-то Димка Самойлов зачем?

— Вот смотри, — обнажая удивительно белые зубы, пояснил Айлва. — У братца моего войска сто пятьдесят тысяч. Ну, если поскрести, будет двести. У меня — триста. А у Тхарана — восемьдесят, а постараться, там и все сто выставят. Нужные ему тхаранские войска против меня? Еще как! Это же такие бойцы… Один тхаранский пятерых его стоит. Но вот он от своих людей узнает, что маги собрались удрать в Древесный Круг, то есть бросить его мне на растерзание. Тогда что? Тогда надо на Тхаран ошейник накинуть, чтобы верно служили, чтобы бились за него до последнего. А чем он их может взять, кроме как угрожая сорвать им бегство в Древесный? А как он может сорвать? А просто. Поймать этого вашего мальчишку и грозить магам: мол, ежели за меня горой не встанете, щенку сверну шею, а значит, и Хайяар ваш сдохнет, и не успеете уже нового человека в Железный отправить, война надвигается. Понятно? А ты дальше смотри. Знает братец Айяру про вас, про Стражу Железного Круга? Знает. Знает и то, что вы через Тонкий Вихрь с нами, единянами, говорить начали. Значит, поссорить надо, значит, пустим слух, дескать, единяне за Хайяаровым лемгну охотятся. Маги, между прочим, легко поверили. Они же по себе судят, они-то сами на нашем месте тоже бы охотились… Видишь, Вик-Тору, как оно интересно получается. Сам посуди, выгодно ли нам пацана в лапы моему брату отдавать? Нужно нам с тхаранским ополчением биться, людей класть? Так что будь спокоен, мы его уже ищем. Правда, в Олларе мало чего можем, но кто знает, в Олларе ли сейчас мальчишка? Наши люди видели его месяца полтора назад. Вместе с сопровождающим. Они двигались на север, то есть в сторону Сарграма. Потом их следы затерялись. Хорошо бы им дойти до наших земель. Тут будет безопасно.

Петрушко лишь присвистнул. Все оказалось еще более запутанным. Трудно было судить, сколь искренне говорил сейчас Айлва, но говорил он явно разумные вещи.

— Ну ладно, — вздохнул меж тем государь, — вроде все обсудили. Пора нам, а то скоро люди уже беспокоиться начнут, что так долго. С послом заморского владыки долго-то не болтают, понимаешь? Пошли, что ли, трапезничать…

И уже на пороге он положил руку на плечо Петрушко.

— Ты не грусти, кассар. Найдешь своего сына, крепость она крепостью, а нет таких крепостей, какие не взяли бы слуги Единого. Я тебе лучшую хандару выделил, все путем будет. Единый нас не оставит. Я же понимаю… — он стиснул на Петрушкином плече пальцы… — У меня ведь тоже сын… был… Наследник… Лауми…

— И что? — вздрогнул Петрушко.

— А то, — очень спокойно и очень тихо сказал государь. — Мой окаянный братец, видишь… У него свои были планы насчет Сарграмского престола… И Лауми как-то поехал на охоту. С надежными, верными людьми. Мальчику пора становиться мужчиной, приучаться к седлу, все понятно… Поехал… А голову его мне потом прислали в кожаном мешке. Два года уже прошло… Так что я понимаю, Вик-Тору… я тебя очень хорошо понимаю.

Митька и не думал, что крепостные стены могут быть такими широкими. Две машины свободно могли бы разъехаться. Ну, с поправкой на местные условия — две телеги. Прямо не стена, а настоящая улица.

Впереди, до самого изрезанного кромкой леса горизонта тянулись крестьянские поля — зеленовато-серые, а сейчас, залитые светом заходящего солнца, цвета хаки. «Весь мир цвета хаки», вспомнилась песня «Наутилуса». Да уж, война придет сюда очень скоро. Если, конечно, верить кассару.

Митька не стал оборачиваться. Не хотелось лишний раз видеть его большую, напряженную фигуру. Не хотелось слышать его голоса. И уж особенно не хотелось смотреть в его глаза — глаза убийцы.

Он так и выкрикнул это ему в лицо: «Убийца!» И мало того, что выкрикнул — замахнулся, чтобы ударить. Легко уклонившись, кассар, однако, не стал выкручивать руку, не схватился за плеть. Вместо этого тяжело опустился в жалобно скрипнувшее кресло. Видать, мебель в этой комнате была рассчитана на людей иного телосложения. Вроде того же Великого кассара, иначе говоря, князя Диу, хозяина здешних мест.

Вблизи Диу-ла-мау-Тмер не производил особого впечатления. Среднего роста, не выше самого Митьки, чуть полноватый, с морщинистым лбом. Несколько прядей волос тщательно зачесаны, дабы создать иллюзию прически. Хотя какая там прическа — лысина она и в Олларе лысина. Тонкие бледные губы кривятся в постоянной усмешке, и не понять — то ли ему и впрямь весело, то ли хочется всех разорвать.

Однако Великий кассар был весьма вежлив. Он учтиво поклонился Харту-ла-Гиру, коротко рассмеялся, хлопнув по плечу, предложил чувствовать себя как дома. Непонятно даже, чего это Митькиного спутника так перекосило? Сделав каменное лицо, кассар кивнул хозяину и сквозь зубы процедил:

— Я тоже надеюсь, уважаемый, что вы верны Тхарану и выполните возложенные на вас Собранием Старцев обязанности. Тем более, что ничего невозможного от вас и не требуется.