Когда я вгляделся в твои черты - Victoria M. Vinya

придётся задать себе новую установку. Серьёзные отношения, особенно в браке ― это главным образом долгосрочное сотрудничество двух людей в совместном быту, и чтобы оно было плодотворным, нужно научиться ясно озвучивать свои чувства и желания. А именно этого ты не делала в отношениях с Эреном. Даже с бывшим мужем была честнее.

― Я себе отвратительна: какая-то потерявшаяся маленькая девочка, не умеющая разговаривать словами через рот.

― Мы будем с тобой учиться, ― тепло и с надеждой подбодрила её психотерапевт. ― Для начала будешь пробовать по слогам произносить «я люблю Эрена». После этого всё прочее уже покажется сущим пустяком. Договорились?

― Договорились.

― Вот и славно.

После сеанса Микаса забрела в супермаркет дорогих продуктов, куда обычно ходила будучи в браке. Лишь у порога дома она поняла, что оставила на кассе непозволительно большую сумму. Это заставило её ощутить собственную ничтожность с новой силой.

— Я идиотка, — заявила Микаса, хлопнув дверцей холодильника.

— Что за бред, светлячок? — отозвался Леви, орудующий у плиты. — Рассказывай, что на этот раз?

— Мне было очень грустно, и я решила купить себе торт. Но вместо того, чтобы зайти в одну из миленьких пекарен, припёрлась в дорогущий супермаркет и накупила дорогущей еды. С такой беспечностью, словно я всё ещё жена миллионера! Продолжу в том же темпе — и моментально спущу то, что мне досталось по контракту. Я храбрилась перед Вадимом, что справлюсь без горы его денег, а в душе скребётся мерзкое чувство, что он был прав.

— И что, теперь из-за минутных слабостей скулить и оправдывать чушь этого сраного франтика? Тц! Нашла из-за чего впадать в уныние. — Леви выключил газ и повернулся к племяннице. — Не обесценивай пройденный путь. Да, соглашаться на меньшее паршиво, но ты и так это знала. Ничто не помешало тебе сознательно отказаться от удобства в пользу твоего балбеса. Считай, у тебя сейчас реабилитация: сделаешь несколько мелких глупостей из прошлого, а в итоге свыкнешься с новой реальностью.

— Думаешь?

— Знаю. И тебя хорошо знаю: можешь сколько угодно себя принижать, но ты не тот человек, у которого свет клином сошёлся на деньгах. Иначе ты не чувствовала бы себя настолько погано в браке. Это же очевидно!

— Я боюсь, что разрушу Эрену жизнь, если он снова пустит меня в неё.

Леви сделал глубокий вдох и сел на табурет, изящно скрестив ноги. Даже домашние брюки и безразмерная футболка не могли спрятать его статную осанку и крепость стройного тела. Отбросив родственные чувства, Микаса смекнула, почему супруга дяди до сих пор была так очарована своим мужем.

— Если тебя это утешит, твои терзания не уникальны. С ними можно жить и даже бороться… Я порой смотрю на свою рыжулю и думаю: «Какого чёрта ты выбрала меня? Ты — совершенство: до смерти красивая, талантливая, трудолюбивая — втрескалась в брюзжащего старого карлика со злобной рожей». Ещё и родственники наши — ну, ты знаешь наших родственников — вовсю галдели, что я рехнулся, связавшись с «малолеткой». В ту пору я считал, что мы с ней вместе вопреки… А спустя год мне начало казаться, что все вокруг были правы, что моя любовь — блажь скучного старикашки.

— Ну какой ты старикашка? Что вот заладил?

— Дай договорю, светлячок. Так вот, моя женщина любит перемены, вечно в поисках чего-нибудь новенького, в поисках себя. А я раб привычки и комфорта: все её порывы воспринимал в штыки, чуть в могилу наш брак не свёл, кусок идиота! Из-за комплексов. Наверное, только её зрелый ум не дал нам скатиться к чертям.

Леви отсыпал в фарфоровый чайник заварки, достал две чашки и поставил кипятиться воду.

— Ты не рассказывал об этом, — удивилась Микаса.

— Не хотел никого впутывать. Но я к чему веду: уважай тот факт, что твой партнёр выбрал тебя, и грамотно расставь приоритеты. — Его лицо вдруг сделалось мрачным. — Меня коробит от мысли, что все твои беды родились милостью бухающей без просыху свиньи, за которую по глупости выскочила твоя мать. Но также верю, что ты не дашь детским травмам поломать то, что для тебя по-настоящему дорого. Отношения — прекрасное дерьмо, за которое нужно сражаться чуть ли не каждый день. Если ты позволишь себе из-за низкой самооценки и дальше отталкивать своего балбеса, то твои страхи и злость в конечном счёте сожрут тебя, поняла?

Микаса по-детски потянулась через стол и поцеловала Леви в щёку.

― Так точно, мой капитан.

― Уже что-то.

― Сегодня на сеансе доктор спросила меня, люблю ли я Эрена. Я ответила «да». Но она попросила произнести это целиком, и у меня случилась истерика. Я даже рот открыть не смогла, как будто у меня, блин, фильтр выражений стоит! В общем, теперь буду потихоньку учиться выговаривать это на терапии. По слогам, как в начальной школе. Позор, дожила.

― Всё настолько запущено?

― Забавно, что майским утром, после того, как мы первый раз переспали, я спокойно сказала ему об этом за завтраком. Но тогда я подразумевала нечто иное и попросту лгала Эрену в лицо, поэтому даже не запнулась.

― Зато теперь ты подразумеваешь правду. Этим себя на терапии и успокаивай.

***

Наутро Микаса получила сообщение от Эрена. Предвкушение быстро сменилось печалью и растерянностью, стоило ей прочитать написанное.

«Привет. Прости, что тревожу, но будет правильно, если ты узнаешь это от меня. Нашей мадам Ренессанс вчера не стало. Я весь день ревел как сумасшедший и не мог сразу тебе рассказать. Похороны во вторник. А в среду мы с тобой вдвоём должны прийти на встречу с её юристом: Грета что-то для нас оставила, но я без понятия, о чём речь. Надеюсь, ты прочтёшь это в подходящий момент».

Микаса долго разглядывала каждую букву сообщения. Строчки размылись, и перед глазами плыли далёкие деньки, крохотные мгновения детского счастья: благоухающие магнолиевые кусты, солнечные блики на белоснежной скатерти, горячий чай с мёдом и мятой, бархат старушечьего голоса, мягкий треск пластинок в старом проигрывателе и долгие беседы, наполненные красотой, пониманием и добротой.

«Однажды и к тебе придёт своё откровение, дорогая Микаса. В момент невыразимой печали или всепоглощающего счастья», ― расцвёло в её душе опавшими лепестками вишни произнесённое госпожой Шпигель целую вечность назад.

Откинувшись обратно на подушку, Микаса долго лила безмолвные слёзы.

Во вторник она явилась на похороны. Погода стояла пасмурная, но тёплая и безветренная, в каждом листке и травинке дремало торжественное спокойствие. Из присутствующих в основном были подростки, помогавшие госпоже Шпигель по дому, работники соцслужб