Бестиарий - Эль Бруно

Родители объяснили ей, зачем пришел Кристиан. Он оглядывался, пытаясь найти связь между Аллой и погибшей.

Она была дома, когда Алина ехала на стройку, делала домашнее задание. С погибшей временами общалась. Была дома у нее пару раз, красила ей ногти и одалживала свой черный лак.

– Мы начали общаться в прошлом году. Не то, чтобы тесно… Так и не сблизились, – начала свой рассказ Алла.

– Почему? – поинтересовался Кристиан, продолжая осматривать комнату.

– Мы всегда были разными. Алина надо мной часто смеялась. Передразнивала. Я удивилась, когда она подошла и попросила дать ей послушать музыку, которая у меня есть. Я не злопамятная. Мне стало ясно, что с ней что-то не так, захотелось помочь ей.

Кристиан кивнул, не глядя на нее и спросил без интереса:

– Что именно с ней было не так?

– Я обращала на неё внимание. Она раньше любила ярко, открыто одеваться. Она была одной из самых красивых девочек в классе. А тут вдруг стала скрывать шею и руки, перестала краситься, долгое время ходила с бардаком на голове.

– Ты была влюблена в неё?

Алла побледнела:

– Я не обязана отвечать.

Кристиан пробормотал:

– Всё в порядке, это – просто любопытство. Ты уже ответила. Скажи, пожалуйста, что ты заметила за Алиной?

– То, что не замечал никто. Но я видела. Мне так хотелось предложить помощь самой, – ответила она резко и покачала головой: – но, она резкая была, нахальная. Наверняка отшила бы меня. Всё сама старалась делать. Когда мы начали общаться, она мне рассказала, что кое-кого встретила.

Кристиан молчал.

– Сначала я решила, что услышу очередную грустную историю любви, которые мне рассказывают мои подруги, – она цинично хмыкнула, – но дело оказалось в другом. Кто-то сделал с ней очень плохое. Я знаю…

Кристиан внимательно на нее посмотрел.

– Я знаю, когда девушка начинает так закрываться, становится дерганной, зажатой, словно неживой, – холодно произнесла Алла. – Кто-то надругался над ней. Не обязательно физически, понимаете? Она, пусть и сильная, в ней был стержень. Такие люди не гнутся, они сразу ломаются… И это я увидела. Обломки на месте, где был её стержень. Это напугало меня. Страшно напугало…

– Кого она встретила? – спросил негромко Кристиан, переключив свое внимание на девушку.

– Одного парня. У них с ней, как она сказала, было много общего. Он помогал ей пережить какую-то травму. Она ничего не говорила о нём, сколько бы я не выпытывала. Только то, что он научил ее ценить и понимать поэзию.

– Ты лжешь, – спокойно прервал ее Крис. – Ты что-то о нём знаешь.

– С чего вы взяли? Я же сказала, она не доверяла мне, мы не были так близки!

– Тебе лучше сказать мне правду, – улыбнулся Кристиан.

– Я слово ей дала. Вы всё выложите её предкам, – нахмурилась она. – Они же ее типа правильной растили. Никаких отношений, бла-бла-бла, учеба, поступление, танцы… Если они узнают, что их девочка – далеко не девочка, это испортит память о ней. Словно она врала им. А ей приходилось врать, потому что мамочка у нее – та еще мегера, вообще-то. Хуже не придумаешь.

– Я ничего им не скажу, – ответил детектив мягко. – Рассказывай. Алла недоверчиво взглянула на него, но опять не сумела выдержать его взгляд.

– Ладно. Сама Алина ничего мне не говорила, я просто заметила, что она в библиотеке задерживается. Она там танцы прогуливала.

– С кем?

– Я ни разу его не видела. Они общались по сети.

– А что ты имела ввиду, когда сказала, что она – не девочка?

– Это только подозрение.

– Да. Если ты про изнасилование, то его не было. Она умерла девственницей.

– Иногда, чтобы изнасиловать, вовсе не обязательно с девушкой переспать, – резко ответила Алла, сверкнув на детектива почти злым взглядом. – Я говорила с ней. С ней что-то сделали страшное. Возможно, теперь следов не найти. Она ведь… разбилась?

Александра бы узнала гораздо больше, но ее больше привлекать к расследованию нельзя. Меня встревожил ее анализ личности преступника.

Что касается Аллы, то пока я не нашел ни одного доказательства того, что она лжет. Она рассказала мне про лак и про то, что думает о матери Алины. Та сама, небось, отжигала в юношестве, а дочери дышать не давала. Эта эгоистичная дура сделала всё, чтобы у дочери не было друзей, кроме нее. Знакомых у Алины было много, но никто не общался с ней близко из-за матери».

Это всё, конечно, интересно, но пока что это – лирика.

Нужно узнать, за каким компьютером в библиотеке сидела погибшая. И почему не воспользовалась своим.

Владивосток – это рука материка, тянущаяся в сторону сурового Тихого океана. Город притаился между двумя заливами. Когда Кристиан представлял себе в юношестве этот город, ему виделась почему-то тундра, горы на горизонте, непременно черные воды беспокойного залива, много чаек и строгая, готическая архитектура. Ему представлялся этакий сказочный город не очень доброго, но справедливого волшебника.

Реальность же не сильно отличалась от его ожиданий, потому что Владивосток и впрямь строил не очень добрый волшебник. Точнее, совсем не волшебник.

Кристиан спешил по улице Калинина в сторону дома одной из предполагаемых жертв, информацию о которых ему скинула Саша. Едва он получил ее сообщение, то понял, что, вероятно, следовало приглядывать за девушкой лучше.

«Зря я разрешил ей пользоваться сетью. Придется провести воспитательную беседу», – подумал он и спрятал телефон в карман.

Мимо него тянулся бетонный, неряшливый забор. Очередная стройка или частная территория с шиномонта-жем.

«А рядом океан. Совсем рядом. Ветер свирепый…» Небо потемнело, повалили крупные хлопья снега, начиналась самая настоящая злая пурга, из-за которой Фишеру суждено было серьезно задержаться, потому что город буквально встал. И до Светланской улицы ему позже пришлось добираться пешком более трех часов. Но пока ему пришлось навестить одну из предполагаемых жертв подстрекателя.

Первое, что бросилось в глаза, когда я попал в этот дом – старые отметины на паркетном полу. На мой вопрос, откуда здесь царапины от колес кресла-каталки, они сказали:

– И правда?!

И потом:

– Понятия не имеем. А с чего вы взяли, что это кресло-каталка? – мать погибшей посмотрела на меня с таким недоумением, словно спросила первоклассника у доски, зачем он написал такую чепуху и в порядке ли он.

Действительно, какую роль может играть кресло-каталка?

– Потому что только колеса кресла-каталки оставляют такие следы. Они прерывающиеся, словно человеку пришлось нажимать на рычаг или кнопку всякий раз, чтобы проехаться, – моя вина в том, что я ответил откровенно.