Бестиарий - Эль Бруно

Недоумение никуда не пропало и повисло тяжелой, многозначительной паузой. У них не было друзей и знакомых или родственников на инвалидных колясках. Поэтому эти царапины их не интересовали, а мои вопросы, похоже, сильно раздражали.

Надвигающаяся ночь обещала быть неприятной. Беспокойный ветер точно не определился с направлением и силой, беспорядочно бросаясь в окна и двери, замирая и неожиданно пронзительно, по-человечески, выл в небе. Воздух пропах снегом и ментолом. Надвигается ураган.

– Мы и психолога к ней приводили, – заявила мать Алины, давая понять этой фразой, что она снимает с себя всю ответственность.

– Судя по тому, как вы живете, едва ли могли вы найти квалифицированного специалиста, – с безжалостной небрежностью процедил сквозь зубы Кристиан, стоя на пороге и делая пометки в своем блокноте. Мысленно он сказал себе, ориентируясь на возникшую паузу, что, возможно, в этот момент Саша, цокнув языком, хлопнула бы его ладошкой по плечу и извинилась перед людьми за бестактность своего начальника. Кристиан просить прощения не собирался и поэтому бесстрастно смотрел на женщину.

– Может, и так, но школьный психолог – очень хороший, мы с ним разговаривали. Душевный человек, – принялась объяснять мать погибшей. – Очень понимающий, тактичный, вежливый…

«И лично знаком с архангелом Михаилом», – саркастично подумал Кристиан. Но вслух ему было говорить это лень, конечно.

– Он советовал вашей дочери что-нибудь читать?

– Не знаю.

– О чём велись беседы?

– Он сказал – это конфиденциально…

– Где он живет?

– Знаете, а мы не спрашивали адрес.

– Номер сотового?

– Нет и уже давно, столько же времени прошло, мы не связывались. Только один раз, до похорон. Он выглядел совершенно разбитым. Наверное, винил себя…

– В инвалидном кресле был? – детектив уточнил этот момент на всякий случай и не удивился, когда услышал отрицательный ответ.

Вечернюю мглу стремительно разбавлял сильный снегопад, густым плащом накрывший город. Ни шума машин, ни голосов людей разобрать было нельзя. Даже фонарный свет и теплое сияние окон домов потускнели, сдаваясь под натиском мятежного духа бури.

Фишер, не пряча голову в капюшон, подставил лицо ветру.

– Почему они уходят? – сорвалось с его губ.

Он позвонил в такси, но ему сказали, что в ближайший час никто не приедет на вызов. МЧС передавали предупреждения о шторме, с Тихого океана на город медленно наползала снежная буря. Она продлится примерно сутки. Непогода такой силы случалась нечасто, но местные жители помнили несколько таких случаев и не слишком переживали. Кристиан не умел сидеть на одном месте. Он посмотрел на карту у себя в телефоне, проложил маршрут, а потом позвонил Саше.

– Да?

Голос в трубке Фишеру не понравился.

– Что случилось? – спросил он.

– Всё еще обижена на тебя…

– Ты лжешь.

– Крис, – пауза, – мы… можем поговорить о том, что случилось в самолете?

Незнакомый у нее был голос. Странный.

– Не по телефону, – ответил он. – Я приду, поговорим. И еще – какого дьявола ты полезла искать мне контакты? Я же отстранил тебя от этого дела!

– Прости.

– В каком смысле? – отрезал он. – Чтобы больше такого не повторилось, Александра! Я прекрасно в этот раз справлюсь без твоих бесконечно ценных наводок. Справлялся раньше, и теперь получится. Твое основное дело – сидеть в номере и читать книги. Ясно?

– Да.

Кристиан прекратил разговор, как обычно, не прощаясь.

Она не знала, почему я отстранил ее. Объяснить ей – означало подстегнуть ее любопытство.

Демон, которого я искал, звали Андрас.

Сколько в человеке путей одержимости и чувств, столько существует и демонов. Для обывателя такие понятия, как ненависть, злость, неприятие, раздор и жестокость – чуть ли не синонимы. Но это очень разные вещи.

Андраса вы уже видели в глазах женщины с поясом смертника на теле. Вы видели его, когда она посмотрела в глаза испуганной, заплаканной девочки и улыбнулась. Андрас – это ненависть некрофильского характера. Если интересно, самый знаменитый одержимец им – Адольф Гитлер. При всей своей «любви» к Германии, такая любовь ничем не отличалась от ненависти. Подсознательно он желал уничтожить собственную страну и действительно сделал это. Он желал уничтожить жизнь. Когда он орал свои проповеди с трибуны, всё больше приходя в ярость, то испытывал упоение, сходное с сексуальным возбуждением.

Это любовь к смерти, к деградации. Это ненависть ко всему живому. Андрас берет огромный меч, поднимает его над сердцем человека и делит его надвое. Отныне одна его часть ненавидит жизнь, а другая восхваляет смерть. Большинство одержимых им как бы двулики.

Я заподозрил его, когда увидел предсмертную записку. Кто может, желая бессмертия человеку, убить его? Кто наступит на пальцы девочке, которая хочет жить? Кто будет видеть в суициде поэзию, любуясь им?

Демоны бывают разными по своей величине. Александру пока нельзя подпускать к Андрасу такого уровня, она не справится с ним. Когда у ненависти есть причина, это не всегда демон, а чаще всего лишь бес. Но когда причина ненависти – сама жизнь, это говорит о величине разума и самой твари. Тот, на кого я напал сейчас – большой. Он больше, чем тот, что мы видели в самолете. Намного больше.

Подобные особи попадаются очень редко, потому что чаще всего Андрас вселяется в целое социальное движение. Если вы видите, как в деструктивной ненависти толпа пытается разорвать кого-то на части, знайте, что это – Андрас. Бессмысленная ненависть целой нации к другой нации – тоже он. То есть, он довольно масштабен. Но сейчас демон подобной конфигурации сидит в одном единственном человеке.

Я понятия не имел, какой нужен рассудок, чтобы вместить его в себя. Поистине – личность незаурядная.

Александра права – нынешний убийца на меня очень похож. Возможно, он заражен демоном от рождения.

В это самое время, пока Кристиан только выдвигался в сторону отеля на Светланской улице, Саше пришло еще одно письмо от незнакомца.

Давай сделку? – написал он. – Ты мне честно расскажешь, что тебя мучает по ночам, а взамен я завтра покажу тебе свое лицо. Клянусь. Ты ничего не теряешь, в любом случае. Наоборот, у тебя будет шанс схватить меня.

Саша: Где подвох?

Только в том, что ты должна рассказать мне правду.

Саша посмотрела в окно. Улица потемнела, вечер наступил быстро. Стояла такая мгла, что она не видела соседнего дома, который стоял через дорогу. Показалось, что снег съел мир и ничего не осталось. Ей стало зябко.