И пала тьма - Джеймс Клеменс

Катрин кивнула, не отрывая глаз от Тилара.

— Но так случилось, что бродяги хранили секрет, о котором никто в Мириллии и не подозревал. Свободно передвигающиеся боги мужского и женского полов рожали детей.

Катрин бросила недоверчивый взгляд на рассказчика:

— Это невозможно. Милость сжигает семя в женском лоне.

Яэллин покачал головой:

— При совокуплении богов со смертными — да. Но не у двух богов. Их дети порой выживают, хотя очень редко. Двое-трое в тысячелетие. Последний такой ребенок родился четыре сотни лет назад. Но своих детей боги всегда убивали при рождении — сперва от страха, а потом из зависти.

— Из зависти? — удивленно переспросил Роггер.

— Они рождались уже после Размежевания, поэтому не прошли через него. И рождались более чистыми, чем их родители. Они — создания из плоти и крови, но в то же время несли в себе то, что все другие боги утратили в эфире и наэфире. В каком-то роде они более полноценны.

— Неделимы… — прошептал Геррод. В его голосе слышались восхищение и страх.

— Можно сказать и так, — согласился Яэллин. — Этого оказалось достаточно, чтобы их уничтожали при появлении на свет. Но четыреста лет назад одного из младенцев, мальчика, похитили прежде, чем дело дошло до убийства. Целый год потребовался бродячим богам, чтобы узнать, какая судьба ожидала ребенка. Препарированную мумию мальчика нашли в окраинных землях, неподалеку от Четвертой земли. У останков отсутствовало сердце.

— Кто это сделал? — спросила Катрин. — Кто осуществил темный ритуал?

Поневоле ей вспомнился юный рыцарь в круге крови и со взрезанной грудной клеткой.

— Все, что удалось выяснить бродягам, — это его имя. Кабал.

— Чего они хотели от мальчика? — спросил Геррод.

Яэллин покачал головой.

— Точно никто этого не узнал. Но у богини, что послала доверенного человека к моему отцу, имелись подозрения. Она полагала, что убийство ребенка связано с мечом богов.

— О, опять этот Ривенскрир, — протянул Роггер.

— Старолиттикское название меча, — согласился Яэллин. — Затем посол поделился второй тайной богини. Оружие, что разрушило их мир, было выковано в крови богов. После битвы меч потерял силу, и ему требуется свежая кровь, кровь неделимого бога, бога, который не прошел через Размежевание. Кровь разделенных богов не способна оживить меч. Поэтому после Размежевания, когда боги пришли в Мириллию, оружие и оказалось бесполезным. Ни один из них не мог вызвать его силу к жизни. Могучий некогда меч превратился в бесплотный клинок.

— Меч из теней и света, — повторил слова древнего описания Геррод.

— Богиня, что прислала предостережение, считала, что Кабал похитил новорожденного в попытке заново выковать меч богов. Из тела мальчика выкачали кровь, ибо только она обладает способностью возродить Ривенскрир — оружие, которое сокрушает миры.

В комнате повисла тишина.

— Но от богини пришло и третье предостережение, — продолжал Яэллин. — У бродячих богов родился еще один ребенок, ее собственное дитя. Полубезумная от дикой Милости, она все же оставалась матерью и боялась за жизнь новорожденной. Поэтому она просила моего отца приехать и забрать девочку, прежде чем станет известно о ее существовании. А потом вырастить ребенка в Мириллии.

— И он согласился? — спросила бледная Катрин.

— Он взял с собой отряд рыцарей и женщину, которая хорошо знала окраинные земли, — мою мать, директрису Конклава. Путешествие выдалось тяжелым. О ребенке стало известно Кабалу. Моим родителям все-таки удалось сбежать с младенцем, но они потеряли всех рыцарей в схватке с тварями Кабала.

— И что стало с ребенком? — спросил Геррод.

Яэллин повернулся к меньшей из девочек. Ее глаза распахнулись в ужасе понимания.

— Он спрятал ее в Конклаве.

* * *

Дарт не сводила глаз с Яэллина.

«Нет… это ложь… такого не может быть».

Лаурелла отшатнулась от нее.

— Я самая обычная, — срывающимся голосом заявила Дарт.

Яэллин подошел к ней, опустился рядом на колено.

— Конечно. — Он взял ее за руку, но Дарт даже не почувствовала его прикосновения. — Ты создана из плоти, как и любая другая девочка. — В доказательство он сжал ее руку. — И никому не позволяй говорить о тебе по-другому. Но боюсь, что в глубине души ты и сама знаешь, что отличаешься от обычных людей. Ты не хуже и, возможно, не лучше. Просто другая.

Дарт попыталась вырвать руку — чтобы хоть так сбежать от нежеланных слов. Но от самой себя не убежишь. Яэллин прав. Она всегда знала, что отличается от других. И дело не только в верном призрачном друге Щене. Она всегда чувствовала себя посторонней, будто глядела на незамысловатую жизнь одноклассниц через стекло. И все же она — богиня?! Нет, это уж слишком!

Яэллин тем временем продолжал:

— Дарт спрятали в школе. Только мои отец и мать знали правду о ней. Я не знаю, когда они собирались открыть девочке ее происхождение. — Он с грустью глянул на Дарт. — Сир Генри сказал мне, что я его сын, когда я был примерно твоего возраста. Думаю, ему нелегко было говорить об этом. Мне жаль, что тебе приходится узнать о своих родителях при столь горьких обстоятельствах.

Дарт покачала головой, все еще отрицая и ожидая, что вот-вот проснется и забудет весь этот нескончаемый кошмар. По щеке скатилась слеза. И тут чьи-то пальцы тронули ее руку. Она повернулась. Лаурелла крепко сжала ее ладонь. Дарт стало легче, но, как ни странно, слезы полились сильнее.

— Сведения об имени и местонахождении девочки умерли вместе с моими родителями, — обратился Яэллин к остальным слушателям. — Но когда я услышал о взрыве осветильников во время проверки, то сразу заподозрил, что это она. Никто, кроме бога, не мог бы вызвать подобной реакции. Поэтому я провел расследование при помощи сонного состава и открыл правду.

Мастер Геррод зашевелился на стуле.

— И я подозреваю, что не ты один решил провести расследование. — Он бросил взгляд на лекаря Палтри.

Палтри под наблюдением виры стоял в углу. Услышав слова мастера, он съежился.

Бронзовая фигура шагнула к лекарю.

— Ты привез ее кровь в Ташижан смотрительнице Мирре. При этом приехал в крепость тайно, под покровом ночи. Почему?

Палтри покрылся болезненной бледностью, но ответил:

— Я… я наводил справки о случившемся. Но я не смел действовать слишком смело потому… потому что…

— Потому что был замешан в изнасиловании девочки, — без прикрас закончил за него Геррод.

В груди Дарт снова поднялась волна злости, да такая, что мгновенно высушила слезы. Рука ее сама легла на рукоять подаренного Яэллином кинжала.