Королевские клетки - Илья Ганин

— Не гони меня, командир. — с болью в голосе попросил Пайко. — Сдохну я за месяц без дела, ты же понимаешь…

— Это лечится? — кивнул на его ноги Иртон.

— Нет, — покачала головой Лилиан. — Не могу. Не сейчас.

— То есть? А когда?

— Мне известен, если уж дело до ТАКОГО дошло, только один способ лечения — вырезать эти части вен и зашить. Но мне нечем это зашить, такого материала у меня нет. И, не вдаваясь в подробности, это только часть задачи. С этим тоже живут, если кому интересно. Но, конечно, бегать не придется.

— Сейчас что делать?

— ЛЕЖАТЬ. Я намажу ноги. И подумаю, что еще можно сделать… Нет, но твою мать, Томмен, ты все-таки дебил, как те самые новики!

— Хватит, мадам! Уж если вы называетесь моей женой — ну хоть не ругайтесь как обозник… Лекарь, ты болен, и отправляешься с нами. Мадам Брокленд, вам придется идти с арьергардом. Раз уж вы не оставляете раненных.

— Есть идти с арьергардом одним фургоном… Томмен, тебя отправляем с основным лазаретом. Как пациента.

— Ладно, пока решили.

Уходя, полковник Иртон подумал, что вот еще одна странность в копилочку. Это ее вечное "Есть исполнять то-то" в ответ на приказание. Его тренированное ухо слышало за этим армию — причем он такой армии не знал…

— Госпожа, а ты?!

— Что — я, Лейф?

— Нас всего-то двенадцать…

— Лейф, ну возьми с собой еще человека три, а остальные пусть сопровождают основные возы. Ингрид с собой возьмем — Лиля решила "подсластить" решение. Лейф не любил оставлять ее без охраны. А "охрана" в его представлении начиналась от десятка.

— Госпожа, этого все равно мало.

— Мы еще сержантов прихватим. Слушай, ну не можем же мы тут кораблем плавать…

Лейф смирился.

С холма на холм, из перелеска на лыску и снова в перелесок — обычно она спала в дороге, но тут места в фургоне не оказалось. Смирная каурая кобылка бодренько топала копытами по грунтовке, а она впервые за неделю получила возможность подумать. Думать о чем угодно, а не о составлении и исполнении жесткого плана. Её не донимали вопросами, а она не очень прислушивалась к неспешным разговорам.

Лето…

Командир арьергарда столько раз проехал мимо них с тоской на лице, что Лилиан сжалилась:

— Лейтенант, тут невозможно заблудиться. Не растягивайте колонну, езжайте вперед.

— Точно не заблудитесь?

— Точно, точно.

Конный арьергард с облегчением помчался вперед — никто не любит растягивать порядки.

Уже через два часа, добравшись до лагеря, лейтенант понял свою ошибку. Потому, что услышав "Да они сказали сами доберутся…" граф полковник Иртон посмурнел, как грозовая туча перед бурей, и рявкнул:

— Разведвзвод и десяток стрелков ко мне! Рысью назад!

А ему сказал, глядя прямо в глаза:

— Ваши действия обсудим вечером. Свободны.

И означало сие грандиозные неприятности. Настолько большие, что командир не счел возможным делать ему выволочку при всех…

Стрекотали кузнечики, в перелесках пахло малиной и липой. Оказывается, лето уже в разгаре! Интересно, а тут липа-то растет?

Остановились на привал, перекусили сухим пайком. Собрались, поплелись дальше. Скорость передвижения определялась фургоном, в котором везли четырех раненых и Ингрид с ребенком — не гнали, чтобы не растрясти. И так-то выехали рано с точки зрения Лилиан. Лейф "висел" у фургона, а правили им так и оставшиеся при лазарете три сержанта — Осина, Полведра и Оселок.

Сейчас правил Осина, Оселок сидел рядом с ним, а Полведра шагал впереди. Несмотря на возраст (хотя какой там возраст, сорока нет…) именно он и спросил:

— А что это там такое?..

Их дорога переваливала через очередной холм, а сзади из перелеска вдруг появилась группа конников, человек в пятнадцать-двадцать.

— Может, купцы?

— И все верхами?

Лилиан так не хотелось портить день, что она сначала даже не забеспокоилась. Но пауза затянулась, сердце как-то нехорошо забилось, так что когда она услышала ответ — она уже успела прикинуть сколько осталось до лагеря (около часа езды их темпом), что до верхушки около трех минут, но они не успеют…

— Госпожа. — вдруг сказал спокойным и чужим голосом ее вирманин. — Бери всех баб и уходите в перелесок. Попробуем их придержать.

В голове запульсировал нехороший звон. Сейчас и она увидела, что конники — совершенно не купцы, а какая-то разномастная вольница скверного вида. И разворачиваются они к ним. Отдых кончился. А ведь оставалось-то всего ничего! Так, есть минут десять.

Никаких иллюзий у нее не было. Такие группки разрозненных и чаще всего голодающих дезертиров не имели никаких тормозов — кроме грубой силы. "Быдло" с их точки зрения было обязано им повиноваться. А "быдло" — все, кто не мог дать им сдачи. Для этого сейчас у нее было недостаточно сил. Глупость наказуема.

— Все не успеем. — оказывается, ее голос звучит не лучше. — Ингрид. Дай мне быстро два сундука из под левой лавки и гоните к лесу. Не сможете — бросайте воз, уходите пешком, сколько пройдете. Ходить совсем нельзя только Салу. Прячьтесь.

Такой был спокойный день…

— И-эх. — вздохнул Полведра, боком спрыгивая с облучка. — Чой-та без парней оно, оказывается, помирать грустно.

— Тебя тоже касается. — буркнула Лиля, практически выдергивая сундучки из рук Ингрид.

— Не глупи, Графиня. Что, ты останешься, а Полведра и Оселок — бегать будут? Щас. Вон, рыбами своими командуй…

Лилиан не стала спорить, потому что была крайне занята. Она рявкнула:

— Осина! Ты даже не думай в героя играть, возница нужен! К лесу гони, живо!!!

Заплакал ребенок, но Осина, уперевшись своей стертой деревяшкой в порожек фургона, уже хлестнул лошадей. Лилиан открыла сундук и сунула сержанту арбалет, тетиву и плечи.

— Натяни.

— Ай маладца, два десятка конных — и одна фиговина… Болты-то есть, а? — впрочем, пусть и ворча, Оселок натянул ей тетиву в одно движение культи и взвел арбалет, так и не перестав бурчать. — Что за самострел-то дурацкий? Камнями, что-ли стрелять собралась?

Второй сундук Лилиан поставила на землю нежно, открыла осторожно и сейчас доставала свои "стеклянные" болты. Ну — "кислота", "дым" или "горючка"? Мы на склоне, они не торопятся, едут плотно, доспехов на них почти нет, ветер боковой… "Горючка". Спаси, Господи.

Достав помеченные красной полосой, она аккуратно положила их перед собой, уложила в благородно-коричневое, полированное дерево ложи один из них, зацепив за скобку на ложе крючок "пробойника". Двадцать метров нитки есть, а там пусть… летит.