Стратегия Банкрофта - Роберт Ладлэм

Никоса Ставроса – который, в свою очередь, сам, несомненно, выполнял чей-то приказ.

– Любопытно, кто это такая, – заметил Макджи, смерив взглядом полубесчувственную Андреа.

– Вы не знаете? А вот мы знаем. Американка, из Коннектикута. Мы первые получили на нее наводку, так что она наша. А летчика можете забирать себе.

– Вечно вы лезете первыми, – проворчал Макджи. По сути дела, это было согласие.

Ничего ему не ответив, Белнэп снова заговорил в рацию:

– Забираю девчонку. Потом мы ее передадим ребятам из УБН в Никосии. – Он помолчал, делая вид, что слушает ответ через наушник. – Ничего страшного, – добавил он. – Покажем ребятам из УБН, что мы тоже знаем свое дело. Да, кстати, возможно, нам понадобится врач.

Воспользовавшись общим смятением, Белнэп подошел к Андреа и забрал ее у кипрских полицейских, четким профессиональным движением подхватив под оба локтя. Остальные сотрудники УБН, в случае чего, жаловаться будут Макджи, ну а киприоты получили приказ во всем подчиняться американцам.

– Я с вами свяжусь, как только заполню форму Ф-83, – бросил светловолосому Макджи Белнэп. – Компьютер сразу же выложит все несоответствия.

По его голосу никак нельзя было бы сказать, что он напрягает силы: по сути дела, ему приходилось поддерживать вес тела Андреа. Развернувшись, Белнэп подвел молодую женщину к одному из электрокаров, на которых подъехали к самолету кипрские полицейские. Водитель, киприот с тупым выражением лица, судя по всему, привык выполнять приказы, не раздумывая. Белнэп усадил Андреа на заднюю скамейку, сел рядом и отдал водителю краткие, внятные распоряжения.

Обернувшись, водитель посмотрел на Белнэпа, и если он хотел найти на его гранитном лице полномочия отдавать приказ, несомненно, он их нашел. Электрокар тронулся с места.

Белнэп пощупал пульс Андреа, который оказался слишком слабым. Дыхание ее было неглубоким, но ровным. Молодую женщину усыпили; ее не отравили.

Белнэп приказал водителю подъехать к своему черному «Лендроверу», затем, призвав его на помощь, перенес Андреа на заднее сиденье. После чего отпустил небрежным жестом.

Наконец оставшись с Андреа один на один, Белнэп изучил ее сузившиеся зрачки. Молодая женщина издавала звуки, тихие и нечеткие, нечто среднее между бессвязным лепетом и всхлипываниями. Опять же, свидетельство отравления опиумом. Быстро отъехав от аэропорта, Белнэп снял номер в первом же мотеле, попавшемся на глаза, – в отвратительном одноэтажном сооружении из шлакоблоков, выкрашенных в ядовитый горчичный цвет, неумелое подражание американским собратьям. Он отнес Андреа в номер и снова пощупал ее пульс. Никакого улучшения. Никаких признаков того, что она начала приходить в себя.

Белнэп уложил молодую женщину на узкую кровать и прошелся пальцами по трикотажной блузке. Его подозрения подтвердились. Под левой грудью у Андреа был закреплен «Дюрагезикс» – кусок пластыря, пропитанный раствором фентанила для подкожного введения. Этот пластырь, предназначенный для облегчения страданий онкологических больных и других, мучащихся постоянными острыми болями, непрерывно выделяет в кровь мощный синтезированный препарат опиума, со скоростью пятьдесят миллиграммов в час. Учитывая то, в каком состоянии находилась Андреа, таких пластырей было не меньше двух; они скрытно препятствовали возвращению сознания. Белнэп продолжал поиски, стесняясь необходимости так вольно ощупывать тело молодой женщины. Наконец он отыскал второй пластырь на бедре и отлепил и его. Больше ничего нет?

Рисковать Белнэп не мог. Он полностью раздел Андреа, в том числе снял с нее и нижнее белье, и пристально осмотрел ее обнаженное тело.

На левом бедре он нашел маленький темный синяк, овал подкожной гематомы. Присмотревшись внимательнее, Белнэп разглядел след от укола, словно молодой женщине торопливо воткнули шприц с толстой иглой. Наверное, именно так было сломлено сопротивление Андреа, когда ее похищали из номера в «Ливадхиотисе», – инъекцией быстродействующего снотворного. Значит, она оказала сопротивление; обычно уколы в это место не делают. «Ты не упростила подонкам задачу, да?» – с восхищением подумал Белнэп.

Он продолжил осмотр. Еще два пластыря с препаратом подкожного действия были спрятаны в складки ягодиц. В сочетании четыре «Дюрагезикса» должны были полностью подавлять сознание Андреа; в то же время доза была несмертельная.

Кто это сделал?

Остатки фентанила будут продолжать рассасываться из кожных покровов и после удаления пластырей. Наполнив ванну горячей водой, Белнэп усадил в нее молодую женщину и принялся оттирать мылом те места, где были приклеены пластыри. Его движения были сильными, но нежными. В использовании «Дюрагезикса», для того чтобы надолго лишить пленника способности к сопротивлению, не было ничего нового. Но Белнэпу страшно было подумать о том, что могло быть припасено для Андреа. Он вспомнил рассказ про того несчастного, которому Генезис в течение двух лет внутривенными вливаниями поддерживал жизнь, при этом полностью лишив возможности двигаться, поместив в стальной ящик. Рут Роббинс назвала это воображением в духе Эдгара По. Белнэпа передернуло.

Через час Андреа начала понемногу приходить в себя. Ее лепет постепенно становился все более похож на связную речь. Из ее кратких, отрывистых фраз Белнэп понял, что молодая женщина не помнит почти ничего из того, что с ней произошло, после того как вошла в номер. Он был нисколько не удивлен. Сильный наркотик вызвал ретроградную амнезию, стерев в памяти события, непосредственно предшествовавшие похищению, а также то, что произошло после. Сейчас Андреа хотела лишь спать. Весь ее организм жаждал сна, чтобы исторгнуть из себя отраву.

Белнэп знал, что его противники, столкнувшись с представителями различных государственных ведомств, на время перешли к обороне. Следовательно, пока что Андреа ничего не угрожает.

Чего никак нельзя было сказать про Никоса Ставроса. Оставив молодую женщину мирно спящей на узкой кровати, Белнэп сел в «Лендровер» и помчался назад к поместью Ставроса. Петляющая дорога, ведущая к нему, была такой же, какой он ее запомнил, но, подъехав к воротам, Белнэп с изумлением увидел, что они распахнуты настежь.

Около особняка, сверкающего в лучах заходящего солнца черепичной крышей, стояли три полицейские машины. Лицо слуги Кая было пепельно-серым. Рядом с кипрскими полицейскими стоял человек, знакомый Белнэпу по аэропорту. Макджи.

Подъехав к крыльцу на своем черном «Лендровере», Белнэп кивнул сотруднику УБН и прошел в дом.

Там, в библиотеке, находились изрешеченные пулями останки Никоса Ставроса. Мертвым он казался еще более крохотным, чем был в жизни; конечности его словно стали еще более тощими. Повсюду вокруг была кровь. В открытых глазах застыл безжизненный взгляд.

Белнэп осмотрелся вокруг. Изящная деревянная обивка стен была покрыта пулевыми отверстиями. Подобрав с пола бесформенный кусок свинца, пробивший деревянную спинку кресла, Белнэп подержал его на ладони, оценивая вес и размеры. Это были не стандартные боеприпасы армейского образца; такими пулями с медной оболочкой и полым наконечником пользуются оперативные сотрудники разведывательных ведомств Соединенных Штатов. Такие всегда любил сам Белнэп. Казалось, кто-то поставил перед собой задачу свалить на него вину за это преступление.