Ворон - Бертрис Смолл

Оставшись одна, Уинн всматривалась в танцующие языки пламени.

Как она могла позволить себе быть настолько погруженной в свою праведность и не вспомнить о чувствах Мейдока? Она, может быть, и изменилась, но повзрослела ли она на самом деле, думала Уинн. Возможно, это не имело бы большого значения, если бы она не любила его. И никогда не переставала любить, даже когда позволила себе любить и Эдвина. Она глубоко вздохнула. Почему жизнь не может быть проще? Потом она нежно засмеялась, когда ощутила, что он вернулся к ней.

Он сел рядом.

— Почему ты ничего мне не рассказал?

— Чтобы ты могла пожалеть меня?

— Почему я должна жалеть тебя? Когда Рианон все отдала ради Пауэла, он испытывал жалость? — Уинн повернулась, чтобы видеть его лицо в свете костра. — То, что ты сделал, это самый прекрасный поступок любви, который один может сделать для другого. Мои чувства к Эдвину Этельхарду никогда не уменьшали моей любви к тебе, Мейдок Пауиса. С самого начала бытия мы оба почему-то стали единым существом, хотя внешне остались разными людьми. Не знаю, пойму ли я это когда-нибудь?! — Протянув руку, она дотронулась до него и нежно спросила:

— Не поцелуешь ли ты меня, мой господин?

— Если я поцелую, дорогая, то захочу большего. — Лицо его исказилось, словно от боли.

— Но не больше того, что я хочу дать тебе, Мейдок, — тихо ответила она.

От ее слов на его точеном лице появилось удивление. Он поднялся, увлекая ее за собой. Уинн коснулась его щеки. Нежными пальцами она провела по его гордому лицу, словно изучая его заново. Густые брови, которые поднимались над его затуманенными темно-синими глазами.

Длинный нос и тонкие губы, сурово лежащие над глубокой впадиной в его подбородке. С легкой улыбкой она сказала:

— Ты похож на разбойника.

Улыбнувшись ей в ответ, он схватил ее руку и, перевернув ее, поцеловал в ладонь.

— Мне придется сейчас показаться еще более свирепым, чтобы уберечь нас от опасности, — проговорил он, привлекая Уинн к себе.

Она обняла его шею и крепко прижалась к его худому сильному телу — Неужели мне надо бояться, мой дорогой господин? — Ее губы были в дразнящей близости от его.

Со стоном он закрыл ее рот неистовым поцелуем. Уинн почувствовала, как от его прикосновения радостно запрыгало в груди ее сердце, и в то же время у нее было ощущение, что она вся охвачена огнем. Казалось, словно это первый их поцелуй, но только лучше Она лучше, чем прежде, знала свое тело, и с интересом вопрошала себя, что вызвало это открытие. Груди ее набухли и стали твердыми, а ноги ослабли. Кровь будто превратилась в поток горячего меда, который не спеша струился по телу лишая ее спокойствия.

Мейдок, казалось, переживал то же самое. Его тело безошибочно реагировало на чувственное возбуждение, исходящее от тела его жены.

Он вновь застонал.

— Увы, дорогая, мне придется овладеть тобой прямо здесь, ведь нам .с тобой негде уединиться!

Уинн тихо засмеялась и ответила:

— Ты не найдешь ни Эйниона, ни Уиллы на полмили отсюда, мой господин, поскольку он знает иногда меня лучше, чем я сама. Аверел спит в повозке. А Эйнион увел Уиллу в какое-нибудь укромное место, чтобы уговорить ее, хотя она едва ли откажет ему, потому что похотлива. Если ты хочешь меня, Мейдок Пауиса, мы можем предаться нашей страсти без помех — Сказав это, Уинн начала раздеваться перед ним.

Он расстелил на земле перед костром свой плащ и последовал ее примеру Наконец они встали обнаженные, лицом друг к другу, равные, как могут только быть мужчина и женщина. Он протянул руку и нежно сжал ее грудь. Уинн улыбнулась ему и ласковыми пальцами стала ласкать его мускулистое плечо.

— Распусти для меня свои волосы, — попросил он, и она расплела толстую, тяжелую косу, расчесав черные волосы пальцами. Они заструились по ее изящной спине роскошными волнами. Он поймал одну небольшую прядь между пальцев и поцеловал ее, вдыхая тонкий аромат. — Ты так прекрасна. Никогда не было женщины, похожей на тебя, Уинн из Гарнока.

— И ни одного мужчины, как ты, Мейдок, — отозвалась она, ее глаза переполняла вновь любовь к нему Их губы слились в страстном поцелуе, когда Уинн обвила руками его тело. Мейдок привлек ее к себе еще раз, сжав ее круглые ягодицы. Они неистово целовались, прижимаясь влажными устами друг к другу, жарко касаясь шеей, грудью, плечами; языки бешено сражались, лаская друг друга, когда они опустились на колени на плащ. Его голова склонилась, покрывая обжигающими поцелуями ее трепещущие груди, он чувственно облизал ее соски и посасывал их так сильно, что почувствовал у себя во рту молоко и, полувсхлипывая, не мог несколько минут остановиться, так возбудил его этот явный признак ее плодовитости.

Голова Уинн кружилась от избытка чувств, когда он, словно лев, ласкал ее. Она забыла глубину его страсти и, вероятно, просто не осмеливалась вспомнить ее. Его рот обжигал ей кожу, словно угольки костра.

Он доставлял ей такое наслаждение, что она не представляла, как ей отплатить ему тем же, но тем не менее с радостью принимала его, как никогда раньше. Он всегда так восхитительно действовал на нее. Один только его взгляд превращал ее в нераскаявшуюся блудницу.

— Посмотри на меня, дорогая, — тихо попросил он Уинн, и та поняла, что глаза ее от восторга закрыты.

Она с трудом подняла веки и взглянула прямо в его любящее лицо, наполовину утонув в темно-синих глазах.

— Ты сомневалась в моей любви к тебе, моя драгоценная жена?

— Я никогда не сомневалась в твоей любви, мой муж.

Удовлетворенный ответом, он опустил голову и начал осыпать поцелуями ее жаждущее тело. Уинн радостно вздохнула, Мейдок молча улыбнулся, его тело двигалось, согласуясь с его действиями. Она была открыта ему, и он проскользнул между атласными бедрами, покрывая каждое из них горячими поцелуями. Он просунул под нее руки, обхватил округлости ее ягодиц, напоминающие персик, чтобы удержать ее в одном положении, так как она начала хныкать в возбужденном ожидании. Он вдыхал свойственный только ей женский аромат. Затем поцеловал теплую, нежную плоть ее чувствительного бугорка.

— Ох-х-х! Да! — поощряла она его и, опустив руки, широко раскрыла для него нижние губы.

Он слегка коснулся ее только кончиком языка, и она задрожала от этой ласки. Он подождал минуту, другую, потом еще раз нежно дотронулся до нее, на этот раз она затрепетала сильнее. Маленький сочный бугорок ее женского начала, казалось, жил своей собственной жизнью под его трепещущим языком. Набухнув, он стал темнее, передавая свое наслаждение всему ее телу трепетными волнами восторга. Она задыхалась и вновь начинала дышать, когда порыв сменялся порывом, пульсируя по телу Осторожно он посасывал ее маленькую драгоценность, и Уинн нежно вскрикивала, едва перенося наслаждение, которое он ей доставлял.

— Я хочу, чтобы ты вошел в меня. Я не могу больше выдержать эту сладостную пытку, Мейдок! Дай мне всего себя!