Ворон - Бертрис Смолл

— Ты права, любовь моя. Мы должны вырвать жало у этой змеи, которая зовется Брайс, раз и навсегда. — Потом Риз улыбнулся Уинн. — Добро пожаловать домой, Уинн из Гарнока! — сказал он и быстро заключил ее в свои медвежьи объятия. Затем, поставив ее обратно на землю, восхищенно произнес:

— Думаю, вы такая же сильная, госпожа, как и моя жена, раз смогли перенести такой плен. Женщины из народа Кимри напоминают закаленные мечи — такие же красивые и прочные.

— Какой прекрасный комплимент, мой господин, — похвалила его Уинн и зарделась от удовольствия. — Я вижу, вы успешно выучились у Несты придавать изящную форму фразе, но чтобы вы не вскружили мне лестью голову, мне бы хотелось знать, обсуждал ли Мейдок с вами мой план освобождения нашего сына. Если да, то что вы о нем думаете?

— Сестра, я думаю, вы совершенно правы в своей оценке лорда Кей, — удивил ее Риз. — Он трус, и лучше всего подступиться к нему неожиданно.

— Вы согласны со мной? — Уинн была поражена.

— Да. Это самый удачный способ начать войну против него. Застать его врасплох! Воображаю себе его красивое лицо, когда вы смело входите в его зал, требуя своего сына! — Раскаты смеха Риза отдались в зале Гарнока эхом. — Он может легко захлебнуться собственной желчью, вот будет жалость-то! Это избавит нас от необходимости выпустить ему кишки, как свинье.

Уинн повернулась к Мейдоку, и он пожал плечами в знак согласия.

— Я, кажется, должен склониться перед вашей с Ризом мудростью, дорогая. Я не воин, я человек логики и благоразумия.

— И ты не должен нести ответственность за убийство дьявола. Я сделаю это сам за тот грех, который он пытался совершить с моей дорогой Нестой, когда она была девочкой. Только дьявольское отродье с извращенной душой может обидеть женщину и ребенка.

Уинн побледнела.

— Да, Мейдок уверяет меня, что Брайс не причинит вреда Арвелу. А что, если он уже сотворил зло?

Мейдок покачал головой.

— Я знаю, что о;; ничего не сделал дурного мальчику, — успокоил он жену — Если бы Брайс хотел навредить нашему сыну или даже убить его, он это сделал бы в Элфдине, убедившись, что мы оба знаем о беде.

Он, однако, не пошел на это. Он устроил все тайно, так, что ты сразу не узнала, а я бы вообще оставался в неведении, не найди я тебя, дорогая. Нет, Брайс не тронул Арвела.

— Мы должны отправиться в Кей как можно скорее, — сказала Уинн.

Потом обратилась к Ризу:

— Где ваша армия, мой господин? Вы не привели с собой в Гарнок никакой вооруженной силы.

— Мои люди еще четыре дня назад выехали в Кей. Они передвигаются только ночью. Войско, которое я веду, может вызвать подозрение не только у наших соседей, но и у Гарольда Годвинсона в Англии. Теперь, когда он замыслил убить нашего короля, он боится нас. К тому же молва может докатиться до Кей. Брайс не должен быть предупрежден о нашем приближении, не надо, чтобы и англичане вмешивались в это семейное дело. Я отправил послание в Скалу Ворона, чтобы люди Мейдока тоже по ночам подтягивались к Кей. Если мы выйдем завтра вечером, у нас будет достаточно времени, чтобы встретиться с ними.

— Ты тоже поедешь? — спросила Уинн Несту.

— Да, я должна. Я обязана увидеть конец всему этому и убедиться, что Брайс уже никогда не сможет никому из нас навредить.

В тот вечер Мейдок и Уинн уединились в повозке, в которой приехали в Гарнок. Она была поставлена во дворе в стороне от дома. Освобожденная от вещей, она оказалась довольно просторной. На доски был положен матрас, набитый луговой травой и душистым клевером, поверх него перина и несколько овечьих шкур. Отбеленное полотно, закрывающее повозку сверху и по бокам, полностью укрывало их от любопытных взоров. Они лежали обнаженные, лаская друг друга.

— Ты восхитительна, — тихо прорычал он, покусывая плавный изгиб ее бедра.

— Плутишка! — И она игриво шлепнула мужа. — Разве я тебя недостаточно кормлю, что ты пытаешься съесть еще и меня?

— Я люблю угощаться тобой, — тихо прошептал он. Потом он перевернул ее на спину и, вылив из кубка немного вина ей на живот, начал слизывать его языком. — Я пьян от желания, Уинн.

— И такой же грубый, как жеребец.

Ее сердце отбивало бешеный ритм. Как она его любила!

— Да, — признал он и, перекатившись на спину, попросил ее:

— Полюби меня, дорогая! Мне нужно почувствовать твои губы.

Приподнявшись на бок, Уинн посмотрела на распростертого мужа, его налитое кровью твердое естество взметнулось вверх. Она наклонилась и потерлась о него щекой, потом поцеловала рубиновый кончик, высунув язычок, начала нежно водить им по гладкой поверхности головки, при этом крепко сжимая его пальцами.

Он простонал от удовольствия, когда она взяла его в рот, наслаждаясь от теплого соприкосновения ее языка.

— О Господи! — внезапно воскликнул он. — Моя страсть к тебе, моя красивая жена, вот-вот прорвется!

Отпустив его, она подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Я еще не ощущаю желания, — честно призналась она. — Какие вы, мужчины, быстрые, подогретые собственным вожделением и, несомненно, вином. Мы, женщины, возбуждаемся не так быстро. Увы, хотя я доставлю тебе все удовольствия, какие только смогу, Мейдок, мой дорогой господин, я не готова ответить на твою неистовую удивительную страсть.

«Какая из моих прежних женщин могла сделать такое честное признание», — думал он. Другие мужчины, он знал, разгневались бы от такого отказа жены немедленно удовлетворить их желание, с ними никогда не могло произойти такого. Протянув руку, он стал ласкать ее полные груди, висящие над ним, как две луны. Видя, как удовольствие постепенно отражается в ее глазах, он слегка улыбнулся. Его всегда восхищала в Уинн ее восторженная готовность заниматься любовью. Подняв голову, он стал облизывать ее соски, играя с чувствительной розовато-бежевой плотью до тех пор, пока они не сжались. Она зажмурилась от удовольствия. Он обхватил руками ее за талию и опустил голову в глубокую долину между нежными грудями, потерся лицом об ароматную кожу. Запах белого вереска, согретого теплом ее тела, нахлынул на него.

Нежно перевернув ее на спину на мягких овечьих шкурах, он раздвинул ей ноги. Его голова склонилась, и он начал ртом искать ее медовую сладость. Опытный язык стал искусно ласкать чувствительную кораллово-розовую плоть. Она начала под ним корчиться и стонать от истинного наслаждения. Он почувствовал, как в нем нарастало собственное желание, когда она повторяла: «Мейдок! О Мейдок, любовь моя!» — с настойчивостью, которую он тоже узнал.

Когда он дважды довел ее с помощью языка до полного оргазма, он заполнил ее всю своей пульсирующей страстью, неистово скача на ней, пока они оба не достигли общего удовлетворения в третий и последний раз. Потом, лежа рядом с женой, Мейдок заключил ее в свои объятия.

Начался дождь. Уинн лежала счастливая, прислушиваясь к звуку капель, падающих на полотняный верх повозки. В голове ее вертелись разнообразные мысли. Завтра вечером они отправятся в Кей. За несколько дней они доберутся до него. Арвел, ее драгоценный сын! Их сын. Как ей хотелось подержать его на руках Как будет Мейдок гордиться своим маленьким сыном! Ей было интересно знать, для чего Брайс выкрал ребенка.