Восхождение царицы - Маргарет Джордж

пятились, чтобы освободить для него место. На какой-то момент воцарилось полное молчание, словно Цезарь стоял не в центре толпы, а среди камней.

– Добро пожаловать, друзья! Добро пожаловать! – произнес он звонким голосом, и в тот же миг в зал вернулось оживление.

Цезарь пришел один, без Кальпурнии. Не потому ли он явился так поздно?

– Египетская музыка! – скомандовал он, и помещение снова наполнили незнакомые римлянам причудливые мелодии.

Когда Цезарь обернулся и посмотрел на меня, на лице его не отразилось никаких эмоций. Добрый это знак или дурной, понять я не могла. Так было рядом с ним всегда.

– Египетским праздником правит царица Египта! – возгласил Цезарь, а потом шепнул мне на ухо: – Ты выглядишь как шлюха.

– А вилла, твоими стараниями, похожа на публичный дом, – ответила я. – Мне пришлось нарядиться, чтобы соответствовать обстановке.

– Наверное, больше всего я люблю твою смелость, – рассмеялся он.

– Почему ты решил представить Египет таким шутовским образом? – спросила я.

– Я же все объяснил в записке. То, что вызывает презрение, не порождает желания.

– А как насчет шлюх? – уточнила я.

Он посмотрел с удивлением.

– Я имею в виду, – пояснила я, – что самые достойные мужи имеют с ними дело, хотя сторонятся их на публике. Их презирают и вместе с тем весьма желают.

Клодия проскользнула мимо, бросив на Цезаря заговорщический взгляд.

– Такова, например, Клодия, – сказала я. – А Антоний притащил актрису, на которую все смотрят косо.

– Для того и притащил, чтобы все косились на нее, а не на него, – хмыкнул Цезарь и повернулся к Валерии. – Спасибо за помощь. Надеюсь, мое поручение тебе понравилось.

– Сплетни – самое приятное времяпрепровождение, – с улыбкой ответила она и скрылась в толпе.

Праздничный стол был накрыт крокодиловой кожей, на которой лежали груды фруктов: вишни, груши, яблоки, сладкие фиги, финики и гранаты. В огромных блюдах с высокими краями плавали кальмары, морские ежи и устрицы. Фаршированные кабаны с позолоченной щетиной таращились на гостей, что толпились вокруг столов, поглощали угощение и запивали еду огромным количеством вина. Гул голосов усиливался, подобно морскому прибою.

В конце трапезы «Анубис» прикатил в зал саркофаг на колесиках.

– В разгар пиршества, – возгласил он, – полезно вспомнить о вечном. Услышьте, что поведают вам мертвые! – Он отступил назад и изменил тон: – Пока вы не покинули земную юдоль, следуйте во всем велению ваших сердец. Облачайтесь в тончайшее полотно и умащайтесь благовониями, ласкающими обоняние!

Тут «Анубис» сделал несколько танцевальных движений и продолжил:

– Ищите удовольствия, где и когда только можете! Не предавайтесь тоске, следуйте желаниям сердца! Стремитесь к тому, что больше всего радует ваш взор! Устраивайте свои дела на земле по велению души, пока не настал тот неизбежный день, когда все кончается и бог, не ведающий жалости, слушает стенания ваших близких.

Он склонился над саркофагом и обратился к мумии:

– Воистину, стенаниями провожают уходящего в могилу, ибо не чает он радостного дня возвращения.

Мумия начала издавать стоны и шевелиться. Люди заволновались, хотя прекрасно знали, что это представление. Вид оживающих мертвецов производит сильное впечатление.

– Внемлите! Человеку не дано забрать на тот свет свое земное достояние!

Мумия за его спиной перекинула через край гроба одну негнущуюся ногу, потом вторую и рывком выпрямилась.

– Внемлите! Нет никого, кто бы ушел туда и возвратился обратно! – пропел «Анубис», после чего обернулся, воззрился на «ожившую» мумию и испустил вопль.

Он воздел руки и потянул за полоску полотна, торчавшую у мумии из-за плеча. Мумия принялась вертеться, разматывая пелены.

– Свободен! Свободен! – возгласил изображавший мумию человек, избавившись от пелен.

Он метнулся к саркофагу, стал зачерпывать оттуда пригоршни золотых монет и швырять в толпу.

– Потратьте их за меня! – кричал он. – Я туда возвращаться не собираюсь!

Толпой овладело веселое настроение, и Цезарь подвел группу гостей к сфинксу.

– Спрашивайте его о самых насущных заботах! – предложил он, похлопав сфинкса по крестцу.

– Найдет ли Клодия нового возлюбленного? – выкрикнул кто-то сфинксу в пасть.

– Я предвижу для Клодии много бессонных ночей, – прозвучал изнутри приглушенный голос.

– Это нечестно! – заявил Цезарь. – Можно спрашивать только о себе, а не о ком-то другом.

– Так я себя и имел в виду! – отозвался под общий смех мужчина, интересовавшийся Клодией.

– Доведется ли мне снова вести в бой войска? – тихо спросил Лепид.

– Да, и больше, чем тебе бы того хотелось, – прозвучал ответ.

– Будет ли восстановлена республика? – звонким голосом спросил Цицерон.

В помещении воцарилась тишина.

– Как сказал Гераклит, нельзя дважды войти в одну и ту же реку, ибо в следующий момент вас омоют уже иные воды.

– Да знаю! – раздраженно бросил Цицерон. – Понятно, что к власти придут новые люди, но как насчет государственного устройства?

– У тебя только один вопрос, Цицерон! – проревел Антоний.

Цицерон бросил на него хмурый взгляд и отвернулся.

– Теперь я спрошу! – заявил Антоний. – Достигла ли моя судьба наивысшей точки?

– Твое восхождение к вершинам лишь началось, – последовал ответ. – Ты и представить не можешь, сколь высоко вознесет тебя Фортуна.

– Выйди и покажись, – потребовала я.

Что это за человек? Истинный прорицатель или просто актер?

Сфинкс медленно поднял голову, и из его пасти выглянул пугающего вида иссохший темнокожий человек.

– Какой вопрос хочешь задать мне ты, царица? – спросил он, и я поняла, что это не комедиант.

Я задумалась, как точнее сформулировать свой вопрос. Конечно, не всякие слова я могла произнести публично.

– Будет ли Египет благословлен богами при моей жизни? – наконец спросила я.

– Да. Разными богами, – ответил прорицатель. – Как обитающими на небесах, так и пребывающими в этом зале.

Я почувствовала, что меня пробирает дрожь, и испугалась, как бы этого не заметили другие. Каких богов он имел в виду? «Пребывающие в этом зале…»

Что ни говори, ответ я получила дурацкий и бессмысленный. Впрочем, он вполне соответствует моему расплывчатому вопросу, так что обижаться не на что.

Цезарь поднял руки. Когда воцарилась тишина, он сказал:

– Я хочу поблагодарить всех вас за то, что вы пришли сюда почтить Египет – и меня. Вчера мы праздновали триумф после победы над мятежными силами в Египте. Сегодня мы чтим царя и царицу этой страны, Птолемея и Клеопатру. Здесь, в вашем присутствии, данной мне властью я торжественно объявляю и провозглашаю их друзьями и союзниками римского народа – Socius Atque Amicus Populi Romani!

Собравшиеся одобрительными возгласами встретили декларацию, ради которой и был затеян этот вечер.

– Да не посмеет никто усомниться в их верности! – воскликнул Цезарь.

Снова раздались приветственные крики и аплодисменты.

И вот наступил момент, давно ожидаемый мною. Я кивнула Хармионе, а она, в свою очередь, сделала знак