Рассеивая сумрак. Лекарь из трущоб - Сэм Альфсен

убивать невинных. Убивать с помощью света – в корне неправильно.

– Но тогда почему другим сурии позволено убивать, а хаванцам – нет? Разве это – правильно? – не согласился Нуска. Даже сейчас он был бы не прочь погрузить меч в тело той хаванки.

Минхэ хмуро уставился на Нуску, а затем сказал:

– Энергия течет по твоим жилам не просто так. Ты заключил контракт с этим миром и должен следовать пути света. Природа светлой дэ призвана спасать, а не убивать. Нельзя просто так нарушать законы мира и надеяться, что за это не последует кары.

– Я лично никаких контрактов не заключал. Раз уж я родился хаванцем, то должен следовать каким-то там правилам, которые придумали задолго до моего рождения?

Минхэ вдруг встал. А затем одарил своего ученика взглядом, полным неприкрытого недовольства.

– Я не собираюсь обучать тебя тому, как убивать. Если ты сейчас не пообещаешь мне не использовать светлую дэ ради мести и казни безгрешных людей, то можешь сию же секунду выметаться из долины и довольствоваться стезей лекаря до конца своих дней, – отчеканил учитель, сложив перед собой руки.

Нуска аж на ноги вскочил. Он подошел к этому мужчине, единственному, который согласился его учить, и отчаянно замотал головой.

– Я и не думал никого убивать. Я пришел сюда просто для того, чтобы перестать быть комком грязи на ботинках других сурии. Разве мужчина не должен быть сильным настолько, чтобы защитить себя и то, что ему дорого? – Нуска повысил голос и с надеждой посмотрел в глаза, похожие на зеркальное отражение его собственных.

Минхэ только вздохнул и покачал головой.

– Иди спать. Разговор окончен. Завтра мы возвращаемся к тренировкам.

Учитель начал гасить свет. Нуска еще некоторое время постоял, словно хотел удостовериться, что его прямо сейчас посреди ночи не выставят на улицу, а затем вернулся в кровать.

Что же такое ужасное может произойти, если Нуска решит пользоваться светлой энергией так, как делала это Тиама? Разве быть сильным – это плохо? Побеждать врагов, не умирать, даже когда тебя разрезали надвое. И никого не бояться.

Больше всего Нуска хотел избавиться от страха перед окружающим миром и другими сурии. Им двигало даже не желание оправдаться и доказать свою силу – он просто устал день ото дня содрогаться от страха, что завтра какой-то незнакомый высокопоставленный сурии отрежет ему голову чисто из прихоти и посмеется.

Нуска выдохнул и закрыл глаза. В чем-то Минхэ был прав. Сейчас следует отдохнуть, чтобы завтра с новыми силами приступить к тренировкам. Чего бы лекарь ни хотел добиться, это не дастся ему так просто, как Вильне, Нариду или Леми. Он должен приложить куда больше усилий, чтобы противостоять заносчивым знатным hve.

Глава 36

Нелегко в бою

Нуска задыхался, но лишь крепче стискивал в руках рукоять меча. Сжав челюсти, он скрипел зубами и щурился, выглядывая из укрытия.

Погода была на удивление тихой и безветренной, но лекаря это совсем не радовало. Лучше бы снежные вихри скрыли его за белоснежной пеленой и воем. Прятаться здесь было бессмысленно, но и вступать сейчас в схватку – безрассудно.

Лекарь хмурился и судорожно припоминал все наставления учителя:

«Будь тих и внимателен».

«Вступай в битву только тогда, когда уверен в победе».

«Спокойное сердце и холодный ум – основные источники силы».

Нуска цыкнул и быстро перекатился по снегу за огромный валун, скрывшись в его тени. За несколько недель тело молодого сурии стало скорее подтянутым и жилистым, нежели болезненно тощим – лекарь и сам чувствовал, как напрягаются доселе незнакомые ему мышцы и позволяют вытворять трюки, которые ему и не снились.

В последние дни тренировки перестали казаться разверзнувшейся бездной, но задачи, которые ставил перед лекарем Минхэ, усложнились.

Нуска вглядывался в бесконечное белое пространство и ничего не мог разглядеть. Ему никак не удавалось правильно сжигать дэ, улучшая зрение или слух. Лекарь мог довольствоваться только развитым внутренним чутьем.

Вот и сейчас молодой хаванец прикрыл глаза и притих, оценивая обстановку. А затем подорвался и в несколько прыжков взобрался на выступавшую скалу – ровно на то место, где он прятался, сошла снежная лавина, да так тихо, словно сговорилась с противником.

«Ha`idgehl i fer, что ни тренировка, то битва на выживание! Минхэ действительно хочет сотворить из меня бессмертного духа?»

Нуска научился ловко перемещаться, хорошо прятаться. Его скорость и восприятие возросли в разы, но… этого было недостаточно.

И все же.

Ведомый чутьем, Нуска вскинул меч. Деревянное лезвие столкнулось с искрящимся мечом дэ. А затем палка лекаря разлетелась на части. Нуска успел отступить, даже пробежал несколько метров и попытался скрыться, слетев со скалы на уровень вниз, но его поймали прямо над обрывом. Просто схватили за шиворот, как нашкодившего котенка, и бросили в сугроб.

Когда Нуска пришел в себя от удара, Минхэ в своих белых одеждах уже восседал на нем сверху, сложив на груди руки. В его взгляде сквозило недовольство.

– Ученик, раз за разом ты повторяешь одну и ту же ошибку. Мне кажется, уже скир запомнил бы, что убегать от сурии – бесполезно.

Нуска нахмурился. А затем быстро подался вперед и ударил учителя лбом в лоб, вложив в удар небольшое количество дэ.

Минхэ охнул, схватившись за голову.

– Ха-ха, видите, я смог нанести вам удар! – рассмеялся лекарь, продолжая валяться в снегу. – Не надо недооценивать меня, учитель.

Сначала Минхэ растерялся, но затем улыбнулся и медленно поднялся на ноги. Его меч уже рассыпался в воздухе. Учитель протянул Нуске руку и помог ему подняться.

– Это было неплохо, Нуска. Только вот будь это настоящая битва, то ты был бы уже мертв, – все же пожурил учитель, качая головой. Но было видно, что он доволен результатом тренировки. Пускай методы борьбы Нуски оставались странными, но Минхэ уже как полмесяца смирился с тем, что лекарь никогда не будет порхать с мечом подобно бабочке.

Вечерами Нуска помогал учителю по дому: убирался, таскал воду для умывания и котла. Они вместе садились ужинать, и лекарь даже успел привыкнуть к царившей в этом домике идиллии.

– Учитель Минхэ, может, есть еще какие-то способы сжигать дэ? – продолжал болтать Нуска даже за едой. Учитель всегда по первому зову отзывался на все вопросы ученика, но если это происходило за едой, то неизменно раздражался.

– Сначала поешь, а потом поговорим, – коротко ответил хаванец.

– Будет уже очень поздно! Мы опять проболтаем всю ночь, а утром вы все равно разбудите меня с