Нобели в России. Как семья шведских изобретателей создала целую промышленную империю - Бенгт Янгфельдт

По словам Ольсена, Антонина Александровна была своего рода авантюристкой. Но как и когда вошла она в жизнь Эммануила? Женат он никогда не был, никаких сведений о женщинах в его жизни нет, за исключением Антуанетт фон Ежикович. О природе их отношений можно только догадываться. О том, что они были особенными, свидетельствует тот факт, что она унаследовала значительно больше, чем братья и сестры Эммануила. Может быть, студент Юрий, упомянутый в завещании, на самом деле был его сыном, чего он не мог признать, поскольку это нарушило бы порядок наследования в тесно спаянной семье Нобель. Может, вместо этого он решил обеспечить его и его мать материально. Многое говорит о том, что Ганс Ольсен был прав, утверждая, что близость между Антуанетт фон Ежикович и Эммануилом объясняется его растущей деменцией, но отсутствие какой‑либо дополнительной информации о ее персоне делает гипотезу о более близкой связи между ними вполне оправданной.

Оставленное Антуанетт фон Ежикович, ее сыну и, отчасти, ее мужу крупное состояние говорит о щедрости и заботе Эммануила о других людях – качествах, не раз засвидетельствованных многими. Например, когда умер Рудольф Дизель и его семья осталась без денег, Эммануил помог профинансировать образование его сына, так же, как он это сделал в случае с Юрием Ежиковичем. Его щедрость выражалась и в более конкретных вещах. На званых обедах и на Рождество гости могли надеяться найти спрятанный среди сервировки небольшой подарок, чаще всего от Фаберже. Например, упомянутая выше Майя Хусс во время своего первого Рождества в доме Нобелей получила серебряную ложку от Фаберже. Нобели были крупнейшими клиентами фирмы, а главный их дизайнер Франц Бирбаум вспоминал, что Эммануил «был весьма щедр на подарки, и могло показаться, что это было его главное занятие и источник радости». Щедрость проявлялась не только в отношении семьи и самого близкого окружения. Хорошо известно, что в карманах Эммануил всегда держал небольшие украшения и драгоценности, которые дарил понравившимся ему дамам.

Эммануил был, что называется, широкой натурой. Это проявлялось во всем. Помимо положения главы семьи и хозяина семейных предприятий, он был королем в мире промышленности и финансов. Эта черта его характера нашла свое отражение в пышных празднованиях юбилеев «Бранобеля» и машиностроительного завода, а также в великолепных книгах, опубликованных в связи с ними. В «доме на набережной» стол всегда был накрыт на 12 персон, а в гараже стояла дюжина автомобилей с водителями, готовыми обслужить гостей. Широту его натуры хорошо отражает обед, устроенный его дядей Альфредом для короля Оскара II в сентябре 1895 года. На него Эммануил прислал из Петербурга 30 килограммов черной икры, в угоду Его Величеству и другим гостям, включая его самого и Яльмара Нобеля.

Легко утверждать, что несложно быть щедрым, когда вы миллиардер. Но щедрость в первую очередь зависит не от средств, а от характера. Щедрость Эммануила была, помимо всего прочего, выражением его «человечности». Этим словом шведский библиотекарь и писатель Харальд Визельгрен охарактеризовал Людвига, но с тем же основанием его можно применить к Эммануилу, во многом похожему на своего отца. Лишенный технического гения Людмига, он унаследовал его чувство ответственности и заботы о семье и близких. Так же, как и отец, Эммануил стоически смотрел на жизнь. Опыт научил Нобелей, что счастье и успех легко могут превратиться в свою противоположность. Как и отец, он относился к переменам в жизни с впечатляющим самообладанием.

Это – о личных качествах Эммануила. А как оценить его профессиональный вклад? Ответственность за семейное дело легла на него, когда он был совсем молодым. Вдобавок у него не было высшего образования. В его способностях и в его характере сомневались как члены семьи, так и другие люди. Однако опасения не оправдались. Эммануил не был изобретателем, как его отец, дяди и дед. Техническое руководство делами было передано в руки опытных и предприимчивых людей, таких как Вильгельм Хагелин и Антон Карлсунд. Коммерческой стороной он тоже не занимался – ею руководили Ганс Ольсен, Кнут Литторин и другие.

Сила Эммануила была в финансовой сфере. Он отвечал за контакты с властями, банками и другими учреждениями, как внутри, так и за пределами России. Как видим, у него были прекрасные отношения с российскими правительственными кругами и российским военно-промышленным комплексом, а также с российскими банками. Об этом свидетельствует тот факт, что в 1917 году банкам принадлежало больше половины акций «Бранобеля». Выражением доверия, которым пользовался Эммануил в финансовых кругах, является то, что он десятилетиями был членом Учетно-ссудного комитета петербургской конторы Российского государственного банка. Его отношения с «Дисконто-Гезельшафтом» в Берлине, крупнейшим зарубежным банковским контактом и кредитором «Бранобеля», а также с Эншильда Банкен Валленбергов в Стокгольме были прекрасными. В результате проблемы с ликвидностью, которые преследовали «Бранобель» в последние годы правления Людвига, никогда не повторялись.

Хотя Эммануил не был движущей силой в технических вопросах, он обладал, по формулировке крупного шведского экономиста Эли Хекшера, «определенной интуитивной способностью оценивать значение технических идей других людей и унаследованной от отца масштабностью восприятия, включая интерес ко всему, что касалось экспериментирования и практического внедрения нового». Примерами такого отношения было образование «Альфа-Нобеля» и, прежде всего, дизельной компании с последующим развитием дизельных двигателей и их эксплуатации на морских судах.

Эммануил оставил за собой шесть братьев и сестер: сестру Анну и сводных братьев и сестер Марту, Рольфа, Эмиля, Луллу (Людвига) и Йосту. Три года спустя в течение одного месяца умерли Анна и Луллу, последний – вследствие многолетних проблем с сердцем. После переезда в Швецию Луллу принимал участие в ряде деловых мероприятий, в том числе акционерного общества Svenska Nobel-Diesel («Шведский Нобель-Дизель»), который в 1918 году приобрел завод по производству весов «Статмос». Там производились дизельные двигатели, в том числе для «Зороастра»-2. Однако производство двигателей в столь малых масштабах оказалось невыгодным, и в 1925 году «Нобель-Дизель» прекратил деятельность. Впоследствии Луллу приступил к производству нержавеющей стали в Норвегии, но и это дело не увенчалось успехом.

Покинув Россию, Эмиль и Йоста поселились во Франции, где занимались различными видами деловой деятельности, в основном связанной с нефтяной промышленностью. В 1926 году Эмиль купил обветшавшее поместье в Лонгейле, недалеко от Дьеппа, где построил дом в нормандском стиле. Он умер в 1951 году, а Йоста, который остался жить в Париже, – в 1955 году.

Помимо кровных родственников, семья Нобель насчитывала еще двух человек, внесших большой вклад в развитие «Бранобеля». Это были Вильгельм Хагелин и Ганс Ольсен. Последний, переехавший со всей семьей в 1924 году из Норвегии в Стокгольм, пережил свою жену Мину на 22 года и умер в 1951 году в возрасте 92 лет. О своей многогранной деятельности он рассказал в 700‑страничной рукописи «Воспоминания о моей жизни», которая хранится в Нобелевском музее.