Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская

Полвека гонений на обладателей имущества сделали свое дело, и мои предки предпочитали честную бедность внезапной возможности оказаться наследниками прибалтийских фабрикантов. В соответствии с фамильным полугласным уговором, мама и тетя Рита пропустили законную очередь к наследству и оставили несомненные, но сомнительные ценности в нашем с Иркой распоряжении, только потребовали убрать с глаз и не раскидывать по видным местам.

Мы повиновались, и единственный раз Ирочкина доля была надета на свадьбу с Борисом, но никого особо не поразила. Гости решили, что это бижутерия, правда, хорошо подобрана к платью. В действительности свадебное платье Ирка шила под свою половину наследства, но, увы, никто не оценил. Свою часть сокровищ я выводила в свет редко, а на время отлучек из дома отвозила к родителям вместе с шубой и документами. На случай пожара или наводнения. О ценностях пока достаточно.

Родители накормили меня впрок до возвращения из Штатов, мама тщательно спрятала драгоценную шкатулку (на антресоли, в сундук, под бекешу деда с отцовской стороны), мы побеседовали втроем о ближайшем будущем, потом мы с папой направились на прогулку.

Папе я призналась честно, что кардинальных перемен в своей судьбе не планирую, он вздохнул и пообещал держать информацию в секрете от мамы. Ее планы доходили уже до обмена квартир.

Когда мы вернулись, мама сделала попытку покормить ребенка еще раз, однако после тяжкой семейной баталии согласилась на компромисс и ухитрилась завернуть впрок всю пищу, хоть немного поддающуюся упаковке.

В два часа Гарик встретил меня у метро и подумал, что я зачем-то несу шубу обратно. Мы с ним хотели погулять по Москве, но таскать продовольственный склад оказалось слегка обременительно, пришлось двинуться домой, разложить и частично съесть провизию.

Лишь в сумерках мы добрались до Чистых Прудов, добросовестно обошли реликвии моего детства, полюбовались на дом с рыцарем над фронтоном, выпили кофе на верандочке над прудом и мимо памятника Грибоедову отправились на метро в обратный путь.

Дома я посвятила известный отрезок времени тщательным сборам: упаковала вещи в гобеленовую сумку, затолкала деньги и документы в меньшую сумочку, рассовала оказавшиеся без места косметику с парфюмерией, приготовила форму одежды для предстоящего вояжа через океан, повесила на видное место снаружи. Словом, занималась делом битых два часа, не меньше.

Гарик взирал на приготовления с приличествующей грустью, даже оказал посильную помощь. Он единственный среди родных и знакомых не выразил немедленного желания ехать со мной, не то чтобы вместо меня. Что касается назойливого родича Сурена, то Гарик обмолвился предыдущим днем, что кузен в основном интересовался днем моего возвращения и передавал пламенный привет.

Где-то в районе девяти часов пополудни позвонил Отче Валентин, напомнил, что они с Антоном будут у моих дверей в 4.30 утра, советовал заблаговременно отправиться к Морфею, чтобы не проспать момент отъезда. Получасом позже аналогичным наставлением осчастливили родители, еще через пятнадцать минут позволения дать мне тот же совет попросила Верочка.

Предупредить насчет возможных последствий недосыпания счел необходимым даже коллега Викентий Львович, присовокупив, что говорит и от имени Ванды. Один Павел Петрович воздержался, по всей видимости, считая, что я компетентна в данном вопросе также. Остальные из тех, кто не звонил, просто не знали, что я улетаю, куда и каким рейсом. Около полуночи, когда раздался звонок в дверь, никто еще не спал.

— Ну это уже слишком! — сказала я вслух и стала искать халат.

По дороге из комнаты в прихожую меня посетили две догадки о возможных припозднившихся гостях. Первым примерещился Прозуменщиков, подумалось мельком, что он явился в последнюю минуту отговорить меня от поездки к Октавии.

Второе предположение, перешедшее в уверенность, относилось к Отче Валентину. Возникло соображение, что Отче передумал насчет Морфея и решил появиться на четыре часа раньше в обществе очередной подружки с целью устроить гусарские проводы. При таком раскладе положение становилось весьма деликатным. Как объяснить другу, ответственному за транспорт, что они с подружкой в данный момент лишние, чтобы не сказать большего? Гарик тоже подумал, что Валентин приехал раньше, чем следовало…

В раздумьях я окончательно надела халат и скорее по привычке заглянула в дверной глазок. Вместо ожидаемой Валькиной физиономии круглое стекло показало серебряную шевелюру и лицо Сергея.

«Нет, этого не может быть!» — мысленно простонала я.

Звонок повторился над моим ухом, и глазок показал всё то же. Я накинула цепочку, открыла замок и сказала в дверную щель:

— Сережа, уходи пожалуйста. Я тебя все равно не впущу.

— Катя, на пять минут, мне нужно сказать тебе очень важное, — тихо проговорил Сергей и ухватился за дверь, так что трудно было закрыть.

— Сережа, ты совсем сошел с ума, — я продолжала толковать вполголоса в надежде, что Гарик не выйдет, и сцены удастся избежать. — Я не одна. Я не ломлюсь к вам с Региной в спальню посреди ночи, какие бы важные новости у меня не случились. Уйди, пожалуйста, я очень тебя прошу.

— Катя, только пять минут, и я уйду. Это касается твоей безопасности. — Сергей настаивал, придерживая дверь. — Я должен тебе сказать, иначе будет поздно…

«Черта с два — безопасности! — подумала я. — «Все же придется просить Гарика вышвырнуть его вон, до чего некстати…»

— Хорошо, я открою, пеняй потом на себя! — это я сказала вслух.

Сергей отпустил дверь, я ее закрыла, сняла цепочку и открыла снова. На моем пороге в свете синей лампы (на площадке ввинтил кто-то не совсем нормальный!) стоял вовсе не Сергей, а совершенно неизвестный тип — темный, большой и страшный. Он хотел что-то сказать, но не успел…

Мясорубка стояла в прихожей с тех времен, как Сурен и Валентин по очереди умоляли меня не ночевать дома. Я пренебрегла их советами, но вспомнила случай, когда незнакомый молодой слесарь замешкался представиться. Я тогда открыла дверь посреди хозяйственной деятельности с полупомытой мясорубкой в руках.

— Слесарь я, слесарь! — закричал перепуганный парень, когда я попыталась защититься кухонной утварью.

По столице и в прессе упорно ходили слухи о наглых грабежах посреди бела дня, слесарь пришёл с контрольным визитом без предупреждения, а привычки спрашивать, кто там пришёл, у меня не наработалась, она пришла вскоре после неприятного опыта. Так вот, последний месяц мясорубка и газовый баллончик стояли рядышком на полочке у двери.

Не знаю, почему я выбрала менее подходящий вид оружия, должно быть, по дамской привязанности, но весьма неожиданно мясорубка оказалась у меня в руке и прямиком устремилась к голове страшного посетителя. Он сделал встречное движение, наверное, хотел уклониться, поэтому удар пришелся не прямо в лоб, а чуть сбоку. Никогда не думала, что у меня такая тяжелая рука.

В следующую секунду незваный гость падал через порог, обливаясь кровью, за ним открылось перекошенное ужасом лицо Сергея, и в этот момент из комнаты вышел Гарик, успевший надеть джинсы. Ему показалось, что переговоры с Валентином затянулись, и пора принять участие.