Королева у власти - Хлоя Пеньяранда

Ник побледнел, но внешне сохранял самообладание. Он впитывал знания, еще не зная, как поступить с ними – как выстоять против неизведанной и смертельной угрозы, подобной которой раньше не видел ни один живой фейри или человек. Монстры из ночных кошмаров и страшилок, мрачных легенд и исторических мифов… стали реальными. Он с трудом сглотнул, чтобы смочить пересохшее горло.

– А Марвеллас – она нас сейчас слышит?

– Великий Дух Душ пребывает повсюду. Ты не можешь спрятаться от нее, не можешь убежать.

– Хорошо.

Он вытащил меч из ножен, и отец в страхе отшатнулся. Ник прогнал все мысли о мужчине, которого когда-то знал, иначе не смог бы осуществить задуманное. И приставил острие к груди Орлона.

– Если ты слышишь, хочу, чтобы ты знала… – Сердце принца громко стучало, и ему потребовалась вся сила, чтобы рука не дрогнула и душераздирающая боль не проскользнула в сталь. – Мы идем за тобой, Марвеллас. – Затем он упал на колени и одним быстрым движением вонзил клинок прямо в сердце отца.

Орлон захлебнулся собственной кровью и, разинув рот, посмотрел вниз на клинок, нанесший ему смертельный удар. Королевский меч – Фэрроувский клинок. Теперь он по праву принадлежал Нику.

Принц держался стойко, наблюдая в мучительной агонии, как жизнь отца угасает в его собственных руках.

Затем Орлон вскинул голову и встретился с ним взглядом, резко вздохнув, отчего у него внутри все похолодело.

Сердце терзалось сожалением, а угрызения совести затуманивали разум из-за широко раскрытых глаз отца и того, что он в них увидел. Сквозь черную бездну зрачков начали пробиваться карие крапинки. Ник начал вытаскивать меч в ужасе от того, что ошибся, что Ориелис обманула его, но отец схватил его за предплечье, оставляя лезвие в груди. Ник наклонился вперед, когда узнавание и любовь вернулись в глаза Орлона, и тот посмотрел на сына.

– Спасибо, сын, – сдавленно прошептал он. – Я всегда… гордился… тобой.

– Я подвел тебя, отец, – в отчаянии выдавил Ник, когда горло болезненно сжалось.

Орлон слабо покачал головой и медленно прохрипел в агонии:

– Ты умен и мудр, сын мой. Ты выяснишь, как с ними бороться. Поймешь, как вести за собой народ. – Слабая, дрожащая рука поднялась и легла ему на грудь. – У тебя… – Его дыхание стало хриплым и прерывистым. – У тебя сердце твоей матери.

Ник задрожал всем телом. Он хотел вернуть все назад. О боги. Он ошибся. Глупо жестоко ошибся…

Но поверх паники от того, что, возможно, отца все же можно было спасти, умоляющий взгляд карих глаз сказал ему обо всем. Таково было желание Орлона, и вероятно, он желал этого с тех пор, как был пойман в ловушку в собственном разуме темной, злой магией. Ник прижался лбом ко лбу отца, отчаянно пытаясь убедить себя, что поступил милосердно и что смерть лучше жизни со связанной очерненной душой, потерянной без возможности спасения.

– Я прощаю тебя, – прошептал Ник, надеясь, что слова облегчат вину отца, когда тот отправится в загробный мир. – Теперь ты свободен.

Ник зажмурился и считал неровные затихающие вздохи отца. Только они нарушали мрачную тишину, пока он затаил дыхание, прислушиваясь. До самого последнего вдоха.

Сжимающая его рука ослабла, когда тело обмякло.

Отец был мертв. И когда жизнь Орлона оборвалась, Ник почувствовал резкий толчок в грудь и охнул. Он знал это чувство.

Его душа освободилась из Вечного леса.

Ник не хотел беспокоить Фейт, которая пришла в ужас, услышав, о чем попросила Ориелис в обмен на юколитов для спасения ее жизни. Он не думал, что когда-нибудь выполнит свою часть сделки и убьет собственного отца.

Но в этот самый момент, собственными руками, принц сделал себя королем.

Глава 58

Тория

Тория нервно кусала ногти, стоя у камина в своих покоях. Когда дверь открылась, она, измученная ожиданием, тут же повернулась и с облегчением выдохнула, увидев Ника. Сердце замерло при виде его мертвенно-бледного лица. Она скользнула взглядом по поясу и отметила, что ножны пусты.

Ему не нужно было ничего говорить. И она обнаружила, что ноги сами ведут ее к нему. Он просто смотрел на нее широко раскрытыми глазами. Она прильнула к нему, и он крепко обнял ее дрожащими руками, позволяя забрать частичку своей боли. Он продолжал молчать, но она и так все поняла.

Когда Тория отстранилась, то посмотрела ему в глаза:

– Мне очень жаль.

Он медленно поднял руку и прижал ладонь к ее щеке в безмолвной благодарности, и в ответ она обхватила его руку. Ник изучал ее лицо, но она не знала, что именно он ищет. Тория просто стояла и молчала, надеясь, что по ее глазам он поймет, что она не осуждает его за содеянное. За убийство отца. Она могла только любить и восхищаться стоящим перед ней принцем и знала, что ничто в мире этого не изменит.

– Не знаю, готов ли я, – признался он, и его тихий, неуверенный голос разрывал ей сердце.

Тогда она взяла его руки и решительно посмотрела в глаза:

– Ты готов, Ник. Уже давно готов. И Хай-Фэрроу готов для тебя и новой эпохи свободы и единства, которые ты принесешь.

Ник улыбнулся, и его глаза снова заблестели.

– Говоришь как истинная правительница.

В груди разлилось тепло от переполнявшей ее гордости. За них обоих.

– Наступит день, когда я верну Фенстед, и мы всегда будем преданными союзниками. Но сейчас твое время.

Ник кивнул, полный решимости:

– Когда придет время, я помогу отвоевать твое королевство, Тория. Хай-Фэрроу всегда будет твоим домом.

Ее глаза горели бесконечной любовью и благодарностью к принцу – королю, – стоявшему перед ней. И она ни на секунду не сомневалась, что он хороший правитель и вскоре станет великим. Ничто не доставляло ей большей радости, чем наблюдать за его становлением и ростом. Она снова обняла Ника, переполненная счастьем и облегчением.

Они в безопасности.

Они свободны.

Он не выпустил ее из объятий, когда отстранился, и сердце затрепетало от знакомого нежного взгляда, пронизанного легкой болью. Даже после ста лет совместной жизни Ник был загадкой, которую она никак не могла разгадать. В пылу нежности в его изумрудных омутах всегда бушевала битва. С той ночи, когда они полностью отдались друг другу, он запер свои желания глубоко внутри. Он отвергал отношения между ними, но глаза часто выдавали его истинные чувства. Возможно, спустя столько времени было глупо надеяться, но она не могла отказаться от него – пока продолжалась его внутренняя битва,