Алая аура протопарторга. Абсолютно правдивые истории о кудесниках, магах и нечисти самой разнообразной - Евгений Юрьевич Лукин

проскрипел ленивый юношеский басок. – Донжуан-донжуан!.. Читаешь всякую…

Фраза осталась незаконченной. Низкий и страстный женский голос перебил говорящего.

– Ещё! – то ли потребовал, то ли взмолился он.

Парочка, расположившаяся на подоконнике, вздрогнула и уставилась вниз. Там, на первой ступеньке, прислонясь к стене пролёта, ведущего в подвал, маячил женский силуэт. На молодых людей были устремлены исполненные мрачной красоты пылающие тёмные глаза. Парочка переглянулась озадаченно.

– Ну я тащусь! – скрипнул наконец басок, и его обладатель, всматриваясь, подался чуть вперёд – из тени в полусвет. Дона Жуана передёрнуло от омерзения. Молодой человек был мордаст, глазёнки имел наглые и нетрезвые; что же до причёски, то раньше так стригли одних только каторжан и умалишённых: затылок и виски оголены, зато на макушке стоит дыбом некое мочало.

– Тебе тут что, тётенька, концерт по заявкам, да? – издевательски осведомился он, и рука дона Жуана дёрнулась в поисках эфеса. Четыреста лет не совершала она этого жеста… Однако взамен рукоятки пальцы обнаружили упругое женское бедро. Его собственное.

Столь жуткого мгновения ему ещё переживать не приходилось.

– Простите… – пробормотал он, опуская глаза. – Простите, ради бога…

Он повернулся и побрёл: нет, не в подвал – на улицу, прочь, как можно дальше от этого подъезда, от этого дома…

– Э, так ты бомжиха? – в радостном изумлении скрипнул басок. – Да ты хоть знаешь, сучка, в чей подъезд зашла? Стишков ей! Давай-давай, вали отсюда, пока в ментовку не сдали!

Дон Жуан был настолько убит, что безропотно снёс бы любое оскорбление. Слово «сучка» тоже не слишком его уязвило: во втором круге за четыреста лет он ещё и не такого наслушался. Но то, что грязное слово было произнесено в присутствии девушки, только что читавшей стихи о нём… Он стремительно повернулся на пятке и легко взбежал по лестнице.

Пощёчина треснула, как выстрел.

Глава 7

Бой

Дон Гуан

Когда за Эскурьялом мы сошлись,

Наткнулся мне на шпагу он и замер,

Как  на булавке стрекоза…

А. С. Пушкин. Каменный гость

Пощёчина треснула, как выстрел, и мордастого отбросило к мусоропроводу. Секунду он очумело смотрел на взбесившуюся красавицу-бродяжку, затем лицо его исказилось злобой, и, изрыгнув матерное ругательство, юный кабальеро кинулся на обидчицу, занося крепкий увесистый кулак.

Дона Жуана не удивило и не смутило, что на женщину (хотя бы и после пощёчины!) поднимают руку, поскольку в гневе он начисто забыл, в чьём теле находится. Грациозным движением пропустив нападающего мимо, он проводил его ещё одной затрещиной, от которой тот вкололся в выщербленную стену напротив.

Это уже было серьёзно.

– Ах ты!.. – взвизгнул мордастый и вдруг, ни слова не прибавив, кинулся вверх по лестнице – то ли за оружием, то ли за подмогой.

Дон Жуан порывисто повернулся к девушке, оцепеневшей от изумления и испуга.

– Чьи это стихи? – спросил он, но тут адская музыка громыхнула во всю мочь, почти заглушив его вопрос, – это соперник рванул наверху дверь своей квартиры.

– Бегите! – умоляюще шепнула девушка, не в силах отвести глаз от странной незнакомки. – Там вечеринка! У него отец – полковник милиции!

Словно в подтверждение её слов музыка наверху оборвалась, несколько здоровенных глоток взревели угрожающе, загрохотали отбрасываемые пинками стулья – и по лестнице лавиной покатился топот.

Первым добежал полковничий сынок (остальные, видимо, задержались, увязнув в дверях).

– Ну, овца! – с пеной у рта пообещал он. – Я ж тебя сейчас на дрова поломаю!

И с фырчанием крутнул двумя палками, связанными короткой верёвкой. Дон Жуан оглянулся. На подоконнике лежал недлинный железный прут, какими, похоже, был усеян весь этот мир. Пальцы сомкнулись на рубчатом металле. Мордастый же, увидев чумазую бродяжку в фехтовальной позиции и с арматуриной в руке, споткнулся, зацепил «чаками» за перила и с отскока звучно влепил себе деревяшкой по колену. Взвыл и бросился наутёк. Дон Жуан с наслаждением отянул его железным прутом по упитанной спине, но тут на верхней площадке показалась подмога – человек пять юнцов с каторжными стрижками.

– Вы – прелесть, – с улыбкой сказал дон Жуан девушке и, не выпуская из рук оружия, шагнул в разбитое окно. Он знал, что там, снаружи, вдоль всего здания пролегает какая-то труба, по которой, придерживаясь за стену, вполне можно добраться до плоской крыши пристройки.

* * *

Дверь подъезда распахнули с такой силой, что чуть не сорвали пружину. Под фонарём заметались вздыбленные двухцветные макушки.

– Где она, зараза?

– Да вон же, вон! По трубе идёт!

Кто-то нагнулся, подбирая что-то с тротуара, и четвертинка кирпича взорвалась осколками в локте от дона Жуана. Но пристройка была уже совсем рядом. На глазах у преследователей хулиганка с неженской ловкостью вскарабкалась на крышу магазина и, пригнувшись, исчезла за парапетом.

– Колян! Давай к складу! Там по воротам залезть можно!

Дон Жуан огляделся. Под ногами была ровная, шероховатая, как наждак, поверхность, густо усеянная битым стеклом и всякой дрянью. Не распрямляясь, он пробежал вдоль ряда низких балконов до угла, и крыша магазина распахнулась перед ним – огромная, как обугленные пустыни седьмого круга. Изнанка неоновой рекламы напоминала груду тлеющих углей, которую кто-то разгрёб и разровнял по кромке вдоль всего здания.

В это время из-за дальнего угла на крышу выскочила человеческая фигурка – надо полагать, взобравшийся по воротам Колян. За ней – другая.

Не теряя ни секунды, дон Жуан перемахнул облицованное грубыми изразцами ограждение угловой лоджии. Дверь, ведущая внутрь дома, была открыта, и в ней шевелилась портьера.

– То есть не-мед-ленно! – гремел за портьерой властный мужской голос. – Да, по моему адресу! Да! Усиленный наряд!.. Что? Насколько опасна?.. Да она моего сына изуродовала!..

И со страхом, похожим на восторг, дон Жуан понял, что попал в квартиру полковника – ту самую, где агонизировала сорванная им вечеринка.

Спрыгивать на крышу было теперь просто неразумно. Разумнее было затаиться. Портьеру шевелило сквозняком, – следовательно, сообразил он, входная дверь распахнута настежь…

– Вот она! – истошно завопили на крыше. – Вон, на лоджии!

Дон Жуан отбросил портьеру и, не выпуская из рук железного прута, шагнул в комнату. Человек, только что кричавший в телефон страшные слова, с лязгом бросил трубку, вскинул голову и остолбенел.

Это был крупный, склонный к полноте волоокий мужчина лет сорока – в шлёпанцах, в брюках с красной полоской и в майке.

– Вы?.. – как бы не веря своим глазам, проговорил он. – Это вы?..

Краска сбежала с его лица. Бледный – в синеватых прожилках – полковник милиции с ужасом смотрел на странную гостью.

И дону Жуану показалось,