Город тысячи зеркал – 1. Селена - Артур Раин

смешным. Нет в нем ничего смешного, так что то, что я написал — это наилучший вариант.

— Что-то мне оно ни разу смешным не кажется, — буркнул немного остывший Элемрос. Так как он был не только правдивым, но еще и умеющим смиряться с тем, что не мог изменить, злость его уже подутихла.

Ну и кроме того, несмотря на крайне оскорбительную ерунду на спине, он был рад. Думаю, не надо объяснять почему.

— Хвалю твою выдержку, — ухмыльнулся ткот, от которого не ускользнули эти изменения в элемросовом настроении. — В прошлый раз в меня в аналогичной ситуации из бластера шмальнули. Вон, даже проплешина небольшая на лапе осталась. Ерунда… Так что? Когда будем брать музей?

— Жаль, что у меня бластера нет, — вздохнул Элемрос. — Я б не промахнулся.

Глава пятая

Немного погодя, когда в дверь постучали и не ожидая ответа в комнату энергично вошла Марта, Элемрос завтракал.

Чипсами.

Обычно сестра без стука не входила, но сегодня этот хоть и неожиданный, но не катастрофичный проступок, оказался для Элемроса сродни ушату ледяной воды на голову. Но сначала о чипсах. Вообще-то Элемрос придерживался здорового питания, но кроме того еще и мнения Парацельса, что все в мире яд, вопрос лишь в дозировке. Поэтому, когда ему хотелось поесть какой-нибудь нездоровой, но вкусной ерунды, он ее ел. Редко и помалу. Тем не менее, его принципиальная сестра не одобряла, само-собой, даже таких излишеств. Так что не было ничего странного в том, что Элемрос, при виде входящей в комнату сестры, укусил себя за пальцы и просыпал чипсы на постель. Удивительного тут ничего не было. Правда не по той причине, что вполне естественно испугаться, если кто-то неожиданно входит к вам в комнату. Даже если вы едите то, что этот самый кто-то не на дух не переносит. Дело осложнялось тем, что, когда вошла Марта, рядом с элемросовой кроватью сидел ткот и яростно отплевывался. Видите ли, минуту назад Элемрос угостил его чипсой со вкусом хрена. Сами понимаете, поквитаться с ткотярой за надпись на спине было просто необходимо. К сожалению, как выяснилось, Элемрос немного переборщил. Ткот плевался, вопил и бегал по комнате, стараясь отчистить высунутый язык обо все, что только можно. Вот почему Элемроса словно холодной водой окатили, когда появилась Марта. Ее вообще-то не должно было быть дома. Само по себе ее присутствие в 10 утра где-нибудь помимо рабочего места было событием беспрецедентным.

— Что ты делаешь, Элем? — спокойно спросила Марта, не обращая ни малейшего внимания на беснующегося у кровати ткота. — Я, кажется, ясно дала тебе понять, что не хочу, чтобы ты употреблял в пищу эту мерзость.

— Я… это, — промямлил Элемрос, совершенно не понимая, что происходит.

— Пожалуйста не бубни, — Марта подняла руку давая понять, что разговор окончен. — Собирайся, мы идем в музей. Сегодня один из немногих дней оставшихся у тебя каникул, (вы помните, что дело происходит в июне, правда?) постараемся, чтобы он не пропал зря. Прибери здесь и встретимся перед домом через 15 минут.

С этими словами Марта повернулась и вышла из комнаты.

— Ладно, — невнятно прохрипел ткот, тяжело дыша. — Мы квиты. Конечно, если ты меня не отравил, тогда это уже перебор.

— Они не ядовитые. Во всяком случае убьют тебя не сразу, а попозже, если верить диетологам, — промямлил Элемрос. — Что это было? Почему…

— …она меня не увидела? — продолжил ткот. — А как же иначе? Фатумлимор ведь у тебя, а не у нее. Ткота может увидеть только тот, к кому он пришел, и никто другой. Только призванный, словом. Это как если у тебя есть микроскоп, а у кого-то нет, то микробов ему не увидать. Что, кстати, совсем не помогает, когда пытаешься доказать очередному вновь прибывающему, что он не спятил.

— Ясненько, — сказал немного успокоившийся Элемрос. — Она ведь сказала “музей”, я не ослышался?

— Именно, — ткот пару раз втянул воздух сквозь зубы и окончательно пришел в себя, похлебав воды из Элемросовой кружки. — Так всегда случается, если в твоей жизни начинают происходить волшебные перемены. Когда у тебя оказался фатумлимор, это похоже на то, как в воду упал камень. От него начинают расходиться круги. Они все ровные и симметричные. Так что одно событие следует за другим, постепенно приводя тебя к цели.

— И все становится легко и просто? — недоверчиво спросил Элемрос.

— Разумеется. — беспечно сказал ткот. — Кроме тех случаев, конечно, когда все получается наоборот… Хватит рассусоливать. Сейчас нас, похоже, подхватило правильное течение, так что не сопротивляйся и одевайся быстрее, твоя сестренка, как я понимаю, шутить не любит. И дай мне еще водички, кстати. Смыть вкус твоей отравы.

Если вы закатили глаза, когда Марта произнесла чудовищную фразу о том, что день каникул нужно потратить на что-то полезное, то я вас не осуждаю. Но постараюсь внести ясность. Марта была не в восторге от современного образования. Она была убеждена, что самообразование и домашнее обучение должны играть в воспитания человека намного большую роль, чем традиционно считается. “Учебники и школа, — говаривала она, — это вроде как тело, с которым ты рождаешься. А вот будет оно красивым и здоровым, зависит уже от твоих собственных усилий”.

Именно поэтому, раз в неделю Элемрос проводил почти весь день с сестрой в музее, на выставке, в художественной галерее, одним словом, там, где можно было узнать что-нибудь полезное для интеллектуального развития. Каникулы от этой традиции не освобождались, как вы уже поняли.

“День брокколи”, так его называл сам Элемрос. Брокколи — продукт безусловно полезный, но на вкус… Словом, не мне вам объяснять. Ах да, забыл сказать, что “день брокколи” приходился обычно на субботу, когда занятий в школе не было, что само собой добавляло ему прелести, как вы понимаете. Когда же начинались каникулы, ни один день недели не был застрахован от превращения в “день брокколи”. Ну что ж, по крайне мере сегодня, помимо выслушивания очередных лекций Марты, у Элемроса появилась возможность осмотреть зеркала и предполагаемое место преступления, которое ткот подбивал его совершить.

Вот почему Элемрос был не слишком расстроен, садясь в машину Марты на заднее сидение.

Ровно через полчаса Элемрос и Марта уже рассматривали экспонаты. Это