Руины тигра – обитель феникса - Ами Д. Плат

нас домой. Несмотря на морозный воздух, я горел от стыда, словно был пойман за чем-то постыдным, а один только взгляд на разгневанного отца в дверях главного здания усадьбы сработал как удар под дых, заставляя скрючиться и схватиться за живот. Однако Чжан Айпин поприветствовал его как ни в чём не бывало.

– Добро пожаловать домой, гэся[18]. – Он почтительно сложил руки перед собой и глубоко поклонился.

– Они действительно были там, отец. – Ан склонил голову.

На какое-то мгновение всё умолкло. Ветер стих, отец походил на каменную статую в тёплом сиянии фонарика на крыльце. Ничто не шелохнулось.

– Как ты посмел, – голос был тих и низок, едва слышный и одновременно оглушительный, – водить моего сына в подобные места?!

Мы все замерли. Взгляд отца приковал меня к земле. Я заметил, что учитель стоял твёрдо, но чуть пружинил коленями, будто сейчас мог налететь порыв ветра и попытаться сбить его с ног.

– Пора бы уже мальчику повзрослеть! Разве не для этого вы меня наняли?

– Тебя наняли сделать из него мужчину! Воина! А не ленивого завсегдатая грязных притонов!

– А что такое, – теперь Чжан Айпин и вовсе ухмылялся, – вам разве не всё равно, кто тратит деньги в ваших заведениях? Если там грязно – прикажите убрать!

Не обезумел ли он – так разговаривать с отцом?

– Как ты смеешь?! – раскатился рыком голос отца.

– Алчность так застила вам глаза, гэся, – не веря своим ушам, я отчётливо слышал насмешку в голосе учителя, – что вы уже не различаете, ваш ли сын перед вами. Это ведь не тот милый ребёнок, которым легко управлять!

Почему он так говорил? Ведь нарочно провоцировал отца! Хотя тот ничем не заслужил таких обвинений.

– Подумай дважды, прежде чем открывать рот, пёс. Я могу разорвать тебя на клочки и останки сбросить в реку.

– Не надо, шифу, – прошептал я, едва коснувшись его рукава.

– Вы просто старый облезлый кот, который мнит себя повелителем империи, сидя на богатствах, полученных бесчестным путём. Откройте глаза, вы никто!

– Ты!

Глазницы отца запылали красным огнём. В темноте он походил на демона-убийцу.

– Соглашаясь на работу, я не знал подробностей ваших дел. А теперь знаю. И лишь Гуана мне жалко. С таким отцом ему не стать приличным человеком!

Ван Лаоху рванулся вперёд. Наставник оттолкнул меня, я упал в снег, руки обожгло холодом, но я не мог отвести глаз от схватки.

Прямо в прыжке тело отца удлинилось. Бордовое ханьфу поблёкло и стало рыжим, проступили чёрные полосы. Челюсть выдвинулась, глаза и щёки увеличились. Звериной стала не только морда, как в городе Чэнхуана, но и тело отца. А под конец появился и длинный полосатый хвост. На учителя в гигантском прыжке летел тигр.

Всё произошло за одно мгновение, но Чжан Айпин отпрянул, избежав удара.

Я не понимал, о чём он говорил. Что такого учитель мог узнать об отце, чтобы так резко пожелать нас покинуть?

Тигр приземлился на все четыре лапы. Я застыл от ужаса, впервые видя отца целиком в зверином обличье. Он был огромен. Рыжая шерсть лоснилась. Ночь скрадывала детали, и чудовище выглядело громадным.

Не прекращая ухмыляться, наставник в два прыжка достиг тренировочного зала и схватил с подставки топор фу. Мечи, которые хранились там для занятий, не натачивали остро, а вот топор был настоящим, боевым – тяжёлым и славно заточенным, длинная рукоять позволяла сохранять в бою дистанцию со зверем. Тигр нападал, человек защищался. Оружие тяжело просвистело в воздухе, но тигр уклонился и оглушительно зарычал.

Очередной удар наставника отбросил тигра наружу. Тот пробил массивной спиной тонкие перегородки и сделал несколько кувырков на белом снегу. Шерсть намокла, засеребрилась в лунном сиянии. Тигр вскочил и снова гортанно зарычал.

Учитель вышел наружу и принял боевую стойку с большим топором. Длинная рукоять покачивалась в его руке. Он держал оружие легко, будто ничего не боялся. Я не понимал, как ему удавалось сохранять самообладание. Неужели он сильнее тигра-небожителя?

Но отец поднялся легко – на нём не было ни следа боя, если не считать мокрой шерсти, – и снова ринулся на учителя. Они сражались яростно, и Чжан Айпин начал уставать. Его дыхание, вырывающееся облачками белого пара, участилось. Тигр ударил огромной лапой, человек упал. Тигр прыгнул сверху.

– Отец, не надо! – закричал я.

Зверь дёрнул ушами, но не обернулся. Сверкающие клыки оскалились, прямо на лицо учителя капала слюна. Рука его, подрагивая, всё ещё сжимала топор, другая тянулась и скребла мёрзлую землю, но под весом зверя ни одна не могла подняться.

– Шифу! – снова воскликнул так, что засаднило в горле. – Отец, пожалуйста!

Я бросился к ним, но меня стальным кольцом обвили руки брата. Я чувствовал, как громко бьётся его сердце. Он тоже не на шутку перепугался, но меня не отпускал.

– Отец! – Я опять рванулся, пытаясь высвободиться.

Учитель всё-таки выпустил из рук топор, сгруппировался, прижал под брюхом тигра ноги к груди, скрестил руки и резко поднял. Удар ци отбросил зверя назад. Выгнувшись, Чжан Айпин вскочил на ноги, присел, оттолкнулся и взмыл в воздух, одним прыжком очутившись на крыше тренировочного зала.

Я задрал голову. Брат, ослабив хватку, тоже посмотрел вверх. Учитель стоял на изогнутом кончике черепичной крыши. Полы ханьфу трепал ветер. Зрачки светились ледяным отражением почти полной луны, на груди распустились кровавые полосы от удара тигриных когтей. Он не пытался зажать рану и остановить кровь, просто смотрел вдаль, а потом опустил глаза на нас. Гладкое белое лицо осталось спокойным, но губы дрогнули.

– Сюнди! Я хотел тебе помочь. – Слова звенели в морозном воздухе. – Но теперь, с возвращением твоего отца…

Тигр зарычал так оглушительно, что я не услышал сказанного дальше.

– …я должен уйти, так будет лучше, – продолжал учитель. – Мне не ужиться с господином Ваном. Но я хочу сказать тебе на прощание…

Тигр снова взревел и скачками понёсся к противоположному концу сада, чтобы разогнаться. Глаза учителя становились всё грустнее. Когда рёв смолк, Чжан Айпин произнёс:

– Ты полон силы инь, но не считай её злом. Энергия – лишь поток, который захватил тебя. Твой брат полон ян, но это не делает его абсолютным добром.

– Шифу, не уходите! Вы ещё можете извиниться перед отцом!

Он смотрел на меня как на голодного щенка – с жалостью и грустью, не в состоянии утолить мой голод.

– Не сила делает тебя злым или добрым, а люди. Запомни это, сюнди!

Тигр уже мчался обратно, жёлтое тело во тьме то сжималось, то разжималось с каждым движением, как огромная пружина. Учитель видел, что зверь приближается, но наблюдал отрешённо. Его сострадание ко мне было сродни презрению и разрывало сердце, почти как кровоточащая рана – его грудь.

Он не злился, не боялся, не раскаивался. Я всё не мог понять, как такое возможно. Мне казалось, в случившемся есть и моя вина: по моей просьбе он рассказал отцу, зачем на самом деле мы пошли в то заведение. Но отчего он решил, что это поможет?!

– Мне грустно расставаться. Ты был хорошим учеником, но я больше не могу тебя защитить.

Тигр с разбегу махнул на крышу, поджарое тело вытянулось в прыжке и грузно рухнуло на дом. Черепица затрещала. Хвост с силой ударил рядом – несколько осколков упало на землю. Но едва тигр опустился, как учитель легко взмыл в воздух и перепрыгнул на другую крышу. Теперь я его не видел.

Отец спрыгнул