Руины тигра – обитель феникса - Ами Д. Плат

в белом наряде и с перламутровыми украшениями в волосах. Дух перехватило: это совершенно точно была она – девушка, назвавшаяся Сяоху. Та, что сражалась наравне с мужчинами и чуть не убила меня.

Она говорила с соседом справа. Потом подняла лицо и упёрлась взглядом прямо в меня, словно точно знала, кого увидит. Ничто в ней не дрогнуло. Чёрные гагаты глаз блестели, как в день нашей первой встречи. Она качнула головой, и даже через стол, казалось, донёсся звон сверкающих колокольчиков. Я подавился, закашлялся, но тут же взял себя в руки.

Не знаю, какое выражение было у меня на лице в часы торжественного приёма, но внутри я словно тонул в болоте. Что ж! Нет смысла сопротивляться, будущее неизбежно.

Отец, судя по всему, воспринял моё поведение как высшую степень покорности и самообладания.

Служанка подлила в мою чашу сливового вина и незаметно положила рядом записку. Красивым почерком там было выведено: «На твоём лице слишком много написано. Не вздумай что-нибудь выкинуть. Встретимся на закате в саду к северу от павильона, у белого камня».

Как прежде, Сяоху легко раздавала приказы. Теперь не осталось сомнений: не обознался, не привиделось. Она не была миражом и не пыталась улизнуть. Конечно, послание написала не сама, но я, хоть и не отводил взгляда, не заметил, когда она успела распорядиться. Значит, во дворце у неё есть доверенное лицо для такого щекотливого поручения: могут ведь поползти слухи, а ведь мы даже не знакомы. Неужели она рискнула, чтобы поговорить со мной наедине?

После ужина император выказал желание прогуляться с почтенными гостями в саду. Кроме меня, отца и брата, среди приглашённых оказались Сяоху и сидевшие рядом с ней мужчины. Захмелевшие под неспешные беседы советники и чиновники остались в зале.

Мы прошли во внутренний дворец. Я будто издалека слышал, как отец нахваливает архитектуру и пышность убранства. В голосе звучало ленивое снисхождение к молодому амбициозному императору, но в сгущавшихся сумерках мне чудилось, что он может в мгновение ока превратиться в тигра и загрызть всех. Ему бы ничего это не стоило. Даже нелепая смертная охрана не смогла бы ничего поделать.

Я вспомнил могущественного учителя, который предпочёл побег сражению со зверем. Возможно ли, что Сяоху – единственная девушка среди присутствующих – охраняет императора?

Дорожка, отсыпанная мелким щебнем, вилась меж пушистых елей. По правую руку раскинулся сад камней. В центре его высился громадный белый валун, который разрушал единство и внутреннюю гармонию сада, но тем не менее без него невозможно было представить пейзаж. За садом лежал пруд и пышные заросли цветов. Я незаметно отделился от процессии и присел между камнем и берегом искусственного водоёма так, чтобы было не видно с тропинки. Вряд ли моя фигура заинтересует слуг, но не стоило привлекать лишнего внимания.

Последние солнечные блики золотили поверхность пруда, играли в лепестках кувшинок, когда Сяоху возникла рядом. Она кивнула, и я поднялся, будто она канатом тянула меня за собой.

Мы обогнули пруд, прошли вдоль высаженных пионов – их пышные головы клонились к земле под собственной тяжестью, и мелкие муравьи, пьяные от нектара, спешили по стебелькам домой. Не сравнить с дикими цветами в долине.

Сяоху первая подошла к кумирне среди елей. Она зажгла благовония и бумажный фонарик, сложила руки в молитве. Я стоял молча. Потом, собравшись с духом, спросил:

– Так это ты?

Как глупо это прозвучало! Сяоху поднялась с колен и обернулась. Она присела на каменную ступень, и я устроился рядом.

– Рада видеть тебя в добром здравии, Ван Гуан, – вежливо выговорила она.

– Я хотел тебя найти, – выдохнул я.

– Немножко жаль, что не нашёл.

– Тебе жаль? Ты не сказала, ни кто ты такая, ни откуда родом!

Она задумалась, перебирая ткань белоснежного ханьфу. Вытащила из волос одну шпильку, колокольчик на ней мелодично звякнул в ночной тишине.

– Это я привела войска, которые разбили твой отряд на севере.

– Догадался уже, – зачем-то соврал я.

Я подозревал – и боялся, – что именно она подстроила ловушку, в которую попала армия отца, но не знал этого наверняка. Если Сяоху и воин, то отнюдь не простой.

– Хорошо. Я оставила тебя в живых – это самая большая милость, на которую тебе стоило рассчитывать. А потом… Нам не стоило сближаться.

– Почему это? – Во мне вскипала ярость.

– Я вижу, что оставила на тебе след. Знаешь, я вообще-то солгала, – ухмыльнулась она. – Хорошо, что ты меня не нашёл. И не искал.

– Сяоху!

Моя ладонь дёрнулась и опустилась на её пальцы. Она впервые посмотрела мне в глаза.

– Гуан, – грустно шепнула она, – не надо.

Имя сорвалось с её губ так сладко, будто мы давно были любовниками. Такими близкими, чтобы называть друг друга по имени. Как я мог её отпустить, когда она, такая соблазнительная, была совсем рядом?

Я чуть сжал её ладонь и скользнул пальцами вверх по руке, в прорезь широкого рукава. От прикосновения к бархатной коже меня пронзил разряд мягкой и мощной силы, раскатившийся от кончиков пальцев по всем закоулкам тела.

– Я так хотел тебя увидеть снова, Сяоху!

– И тебя совсем не беспокоит, что я сделала с твоими людьми?

– Если так хочется объясниться, можешь попробовать. Но мне всё равно.

Я прильнул к её губам. Сладость переспелых слив и горький аромат хризантем окутали меня. Губы раскрылись, мягко впустили меня, маня продолжить поцелуй. Она задержала дыхание, а потом едва заметно выдохнула. Я открыл глаза и с удивлением встретил её юркий, внимательный взгляд.

– Влюбился, – заключила Сяоху. – Позволь уточнить, ты ведь знаешь, что я не человек?

– Мне всё равно, – горячно отозвался я.

– Смелое заявление. Безрассудное.

– Мне правда нет до этого дела, Сяоху! Пожалуйста! Дай мне шанс.

Она прильнула ко мне, опустила длинные трепещущие ресницы. На щеках выступил румянец. Впервые с момента, как увидел её за ужином, я понял, что и она была как на иголках. Ничем себя не выдала, сохраняла самообладание, достойное генерала, но и ей не терпелось встретиться. Она не отстранялась, отвечала на поцелуй. Ци во мне поднялась волной, подобной цунами. Я больше её не отпущу. Что бы она ни сказала. Кем бы она ни была!

Мы целовались долго, заполошно, руки скользили по шёлку, а когда касались обнажённой кожи, меня снова и снова пробивала дрожь. Я так долго ждал этой встречи. Пусть и откладывал поиски, не знал, с чего начать, – в глубине души верил, что она сама меня найдёт или судьба сведёт нас снова. Мы предназначены друг для друга, теперь в этом не могло быть сомнений.

Сяоху потянула меня наверх и заставила встать. Мы не расцепляли объятий, но она строго посмотрела мне в глаза.

– Вернёмся к остальным. Нас будут искать.

Я поцеловал её снова. Теперь разлучиться казалось чем-то невозможным.

– И ещё, Ван Гуан… – Она помолчала, а потом обронила, как роняют грязный платок или укатывается гнилой персик из корзины: – Я помолвлена. Между нами ничего не будет. Больше никогда.

Я окаменел.

– Так это… прощание?

– Я сказала бы – да, но едва ли нам удастся никогда больше не встречаться, учитывая сложившиеся обстоятельства.

Она отвернулась. Я смотрел ей в затылок. О чём она? Разве возможно взять и оборвать всё в один миг?

– Поэтому ты не искала меня?

– Всё гораздо сложнее, чем ты себе представляешь. Вернёмся к остальным, они, должно быть, как раз переходят к сути соглашения.

Когда она стала такой чёрствой?

Медленным, текучим шагом Сяоху пошла по дорожке. Моё зрение вдруг словно обострилось: я видел, как лунный