Степени свободы - Елизавета Авдеенко

дней руки у меня тряслись, а ночью всего меня било мелкой дрожью.

Как оказалось, тогда Коллапс сети только начинался.

***

Каждое воспоминание во мне медленно растворяется, как шипучая таблетка в стакане с водой. Медленно разваливается на все более маленькие кусочки, пока не исчезает совсем, оставляя только несколько крупинок ощущений и намеков, которые так и будут крутиться в голове будто я вот-вот все вспомню.

Осталось еще пару дней и несколько таблеток.

Она существовала только в моей голове.

И скоро она совсем исчезнет.

***

Она сняла маску резким движением. Потянулась. Хрустнули суставы, заныла спина — никакого движения, кости будто бы застыли.

Последние дни ей совсем плохо. В голове будто помехи.

Она снова вспомнила, что наговорила ему в тот вечер.

А что она могла сказать? «Я выхожу из VRа только чтобы организм продолжал существовать и удерживать меня в мире фантазий».

Он бы счел ее слабой, ведь у нее не было особого повода. Ни инвалидности, ни жуткой психологической травмы. Он бы ее не понял.

Просто однажды она проснулась и поняла, что больше не может жить в реальном мире.

Долго спорила с родителями, пока они не смирились. Бросила работу. В реальности она была бледной, болезненно-худой и истощенной, еле доходила до магазина и аптеки. Но там она была свободной, она придумывала и представляла. Она просто навсегда ушла в мечты. Что в этом плохого? Почему все они часто плачут, глядя на нее?

Она так его любила, ему казалось, он тоже такой. Он живет математикой и тоже всегда в собственной голове. Разве они не идеальная пара? Да, сначала ей пришлось подстроиться под модель программы, выглядеть по-другому, говорить по-другому, двигаться по-другому. Но потом она привыкла, она срослась с новой ролью и костыли из кода ей больше не требовались. Она стала идеальной для него и иногда проглядывающие собственные черты и манеры не ужасали его, а кажется только радовали.

Но все-таки они живут в разных мирах.

Она много плакала, теперь ей не нужно было держать лицо в своей вселенной, где она была богиней, где она сама все решала.

Она сказала ему, что не умеет создавать миры. Но на самом деле в этом ей не было равных.

Ей не нужно было понимать математику — китайская комната работала и без этого. Она знала последовательности фрагментов и правила их чередования в коде. Математика была для нее лесами — поддержкой, грубой и неизящной, но необходимой.

И если она придумывала миры, что стоило ей придумать любовь? И она придумала его, даже еще лучше. Вот только копия была какой-то другой. Ей не хватало непредсказуемости. А ведь он всегда говорил, что мир, которым можно будет полностью управлять станет невыносимо скучным

Но как он может быть прав? Как можно жить в мире, в котором нет гарантий. Как можно просто надеяться, что в этот раз тебя пронесет? Только эти его дурацкие вероятности,

только постоянный страх перед будущим, которое всегда идет по одному парадоксальному закону. Если что-то должно произойти, то одно произойдет. И никого не волнует эта несправедливость.

Никого кроме нее.

Она заснула. Случайно, когда рука уже потянулась за маской.

А ночью резко открыла глаза, ее будто выдернуло из сна. Проснувшись, сначала удивилась тому, насколько бездарно прорисован этот мир: просто скопированная реальность, до безобразия унылая реальность.

И все же подумала, что это не такая плохая идея. Можно, например, полетать над городом. Она всегда мечтала сделать это в детстве. Просто посмотреть на все свысока, так, чтобы все стало совсем незначительным и нестрашным. От крошечных палаток ларьков с неоновыми вывесками до бизнес-центров центрального квартала.

Она распахнула окна и посмотрела вниз. С огромной высоты на нее смотрели огни мегаполиса, мелькая в своей бесконечной суете. Все двигалось хаотично, совсем беспорядочно: расширяющиеся потоки спешащих людей разделялись и сходились вновь, мерцали светофоры, нетерпеливо сигналят владельцы дорогих авто.

Она привычным жестом раскинула руки. Прыгнула.

Нет, взлетела.

Земля стремительно приближалось, а ей совсем не было страшно. Она плавно взмахнула руками, привычным движением подаваясь навстречу воздушному потоку. Вот только реальность никак не хотела подчиняться.