Степени свободы - Елизавета Авдеенко

этом, что он проводит в VRе намного меньше времени. У него не было зависимости, для него VR и реальность создавали синтетический гибрид его, олеговой вселенной. Лишь нужно было спросить что-то у Математики или отвлечься от свербящих затылок уравнений.

Я не сказал ему ничего о себе, просто затронул эту тему примерно так, как обычно говорят о погоде на следующую субботу. Но видимо именно это его и насторожило. Хотя как у истинного математика, его рассеянность в обычной жизни превосходила только логика в доказательствах теорем.

Мне тогда показалось, что он скажет что-то тонкое и вдохновляющее. Что-то после чего я сразу все пойму и смогу разобраться. Ведь он был гением, а я всего лишь человеком.

Но он сказал только одно:

— Хватит. Это не твой мир.

А я все-таки поверил.

***

Она приучила меня к VRу. Показала, как его можно использовать. Она не умела создавать миры, зато она умела в них жить так, как они это подразумевали. Плавать под водой в океане, летать, становиться невидимкой. У меня не получалось почти ничего, я был будто закован в доспехи из дешевого пенопласта. Движения ощущались как управление аватаром из старых приставочных игр, а ощущения чего-либо походили на попытки дотронуться до щеки после анестезии у стоматолога и почувствовать это прикосновение.

Но полету я все-таки научился.

Это было такое странное чувство — как будто ты все просто представляешь. Никогда мне не удавалось поверить и ощутить полет до конца, как будто от меня что-то ускользало. Я думаю, все это потому, что нельзя даже представить хоть сколько-нибудь то чего никогда не ощущал.

Она сказала, нужно перестать думать, что ты в другой реальности. Нужно поверить, что ты спишь.

Это начало меня затягивать, потому что как среднестатистический теоретик, я понял, что VR может быть зоной мыслительных экспериментов — строительства воздушных замков, которых не построить в реальности. Я говорил об это и Олегу, но его, к моему удивлению, не захватила эта идея. Его дело считать, а не визуализировать.

Он оживил математику, а я хотел ее почувствовать. Превратить в новое измерение.

Я проводил время в VRе и без нее, чтобы теперь воплотить эту ужасно безумную идею. Так мне удавалось отвлекаться от главной загадки — откуда она все это знает и почему я все еще не знаю ничего о ней.

***

Тот случай с комаром разрешил мои сомнения. Я застрял. Мы застряли. Теперь там точно было нельзя оставаться, я ощущал это, я будто предчувствовал, что все пока дурацкие симптомы приведут к чему-то более ужасному.

Но мне нужно было сказать ей. Мне нужно было вытащить ее. Найти ее. Потому что представить себя без нее мне уже было слишком сложно.

Поэтому сейчас я быстро выключил экран, допил последний глоток ледяной колы, швырнул банку в сортировщик и побежал домой.

Никогда еще я не бегал так быстро, даже на уроках физкультуры. Я убегал от своей нерешительности.

***

Маска привычна легла на лицо, я сел на пол около подоконника и прислонился спиной к прохладной шершавой стене. Застегнул силиконовые ремешки на затылке. Коснулся крошечной панели сбоку у правого уха.

Легкое онемение у висков. Расслабление. Пустота — уже привычная, но не менее жуткая.

В этот раз мир выбрал я. Научился пользоваться библиотеками еще пару месяцев назад, когда разбирался во всех тонкостях VRа. Это не так-то просто, потому что выбрать что-то стоящее в открытых библиотеках сродни поиску песчинки в океане. Но программы сортировки на нейросети быстро отсеивают низкокачественные миры с выбивающимися текстурами и закольцовкой одного кадра через коды.

Не знаю, что за человек его создал, но написанный мной мод на программу сортировки смог найти даже такой мир. Это был обычный город. Настолько обычный, что даже мой старый район, похожий на трещины во времени, казался чем-то примечательным. Одинаковые серые дома, асфальт и ни одной травинки. А еще дождь. Постоянный дождь, который выглядел скорее помехами, потому как совершенно не ощущался.

Она уже была здесь. Как всегда, раньше меня. Снова в простом платье, такого же серого цвета, как и все вокруг. Абсолютно сухая одежда и волосы делали похожи ее если не на богиню дождя, то по крайней мере на какую-нибудь избранную из фэнтези-квестов.

Она нервно заламывала руки, будто уже знала, что я хочу сказать. Я подошел ближе и быстро, пока не передумал начал вещать долго продумываемую бессонными ночами речь. Только слова не клеились и выходило совсем не то что должно было.

Я мямлил и пытался подобрать слова. А она стояла и молчала. И смотрела на меня также как тогда, будто бы сквозь. Так она не смотрела на меня давно.

Потом я выдохнул.

— Черт! — еще один выдох. — Черт! Черт! Черт!.. Я до сих пор не знаю твоего имени, не знаю кто ты и есть ли ты на самом деле. Я встретил тебя тогда, в этом идиотском приложении, и мы даже ни разу об этом не говорили. Пытался найти тебя через сеть тестеров Meetup, но ты ведь наверняка знала про их долбанное шифрование! Тебе удалось замести все следы!

— Я…

Она хотела сказать, но меня вдруг понесло. Я никогда, никогда не говорю на эмоциях, не скандалю и не срываюсь в истерики. Но сейчас все это было сильнее меня. Будто слетел предохранитель. Я будто бы услышал этот незримый щелчок.

— Это было бы просто твоей тайной, ты имеешь на них право, ты можешь быть кем угодно, хоть английской королевой. — я вдруг перешел почти на шепот. — Я понимаю, по крайней мере пытаюсь понять. Но мне становится тяжелее, так как сейчас… именно сейчас, когда происходит все это, сложно верить во что-либо, сложно воспринимать все так как есть тут, потому что все перемешивается. У меня в голове все совсем перемешалось. Я больше не хочу здесь находиться, но еще больше я боюсь за тебя. Мне всегда казалось, что мне не нужно ничего, с той нашей встречи: что мне достаточно просто знать что ты существуешь и слышать тебя, потому что я впервые, черт возьми, впервые, чувствую эту идиотскую любовь. Кажется я и вправду люблю тебя. Ведь если бы я следовал логике, то ушел бы, потому что я прекрасно понимаю: здесь что-то не так. Сейчас я не уверен даже в твоем существовании. По-моему, скоро я перестану верить и в свое.

— Я должна…

Я подошел к ней совсем близко.

— Отсюда нужно бежать, я чувствую. Мне все равно кто