P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли

усаживаясь на высокий стул, обтянутый кожзамом. Материал противно скрипит, когда я устраиваюсь поудобнее, а мокрая юбка прилипает к коже. Это самая неэротичная версия промокшего белья, какую только можно представить.

— Конечно, — средних лет белый мужчина, разливающий напитки, пытается изобразить интерес, но я замечаю скуку в его глазах. — Какое именно? — Он указывает на доску за стойкой, и я понимаю, что на выбор у нас целых три сорта из пивоварни Делавэра.

Дом устраивается на стуле рядом, кривясь, когда садится. На нём тёмные штаны, но даже так видно, как мокрая ткань липнет к телу. К кое-каким местам особенно…

Я резко трясу головой, избавляясь от ненужных мыслей, и жестом предлагаю Дому сделать выбор первым.

— Ты первый.

Дом изучает доску, а я размышляю, выгонят ли нас, если я начну запихивать коктейльные салфетки за ворот платья, чтобы впитать всю эту влагу.

— IPA, — говорит он.

— Мне тоже. — И решаю отложить план с салфетками, пока бармен не отвлечётся на кого-то другого.

Бармен наливает нам по бокалу тёмного, хмельного пива и ставит их на подставки с логотипом местного пива, на которых красуется маленькая акула. После этого он удаляется, оставляя нас раздумывать над первым глотком.

Время для тоста. Так велел Джош в своём письме. Проблема в том, что у меня нет слов. Они застряли где-то глубоко в груди, так что я не могу их ни придумать, ни произнести.

Дом обхватывает свой бокал пальцами, затем подвигает мой ко мне. Я неохотно беру холодное стекло в руку, желая, чтобы это был горячий чай. Или бокал джина.

Дом прочищает горло, затем поднимает бокал.

— За Джоша. Хорошего друга. И хорошего брата.

— И это всё? — фыркаю я. Если бы я знала, что тост можно сделать таким банальным, я бы сама с этим справилась. — Я могу и получше. — Смотрю в тёмные глаза Дома, наконец заставляя себя выдать хоть какие-то тёплые слова, не развалившись при этом на куски. — За Джоша. Лучшего друга. Лучшего брата.

Мне кажется, уголок губ Дома слегка дёргается, будто он собирается улыбнуться. Но прежде чем я успеваю разобраться в этом, он чокается со мной и делает глоток. Я следую его примеру, запрокидываю бокал и делаю большой глоток, стараясь не скривиться от горечи.

Готово. Условие письма выполнено.

Я с грохотом ставлю бокал на стойку и сдвигаю его в сторону Дома.

— Теперь это твоё. — Затем машу бармену, заказывая джин-тоник. Когда он поворачивается, чтобы налить мой напиток, я замечаю, что Дом смотрит на меня. — Что?

Его брови сведены.

— Зачем ты заказала пиво, если не хотела его пить?

— Потому что так было написано в письме. А я не собираюсь проигрывать из-за какой-то технической мелочи.

— Проигрывать?

— Да, проигрывать. Нарушать правила. Или как там. — Я киваю в сторону его куртки, перекинутой через соседний стул. В кармане — письмо Джоша. — Я сказала, что выполню задания, и я их выполняю. Что, кстати, напоминает…

Бармен ставит передо мной бокал прозрачного, пузырящегося напитка, и я протягиваю руку, прежде чем он успевает уйти.

— Можете нас сфотографировать? — протягиваю ему телефон. Тот пожимает плечами и берёт его.

— Улыбнись, засранец, — шепчу я Дому за секунду до того, как на моём лице появляется фальшивая улыбка и срабатывает вспышка.

Я благодарю бармена, забирая телефон, и на мгновение задумываюсь, зачем вообще попыталась изобразить радость на фото. Всё равно ведь его никто не увидит. Никакого фотоотчёта сдавать не надо. Джош не высунет голову с того света, чтобы оценить нашу работу. Чтобы отогнать эти мысли, я делаю большой глоток коктейля, смакуя терпкий вкус можжевельника.

— Я бы не стал тебя укорять, — говорит Дом, возвращаясь к нашему разговору. — Я не считаю это соревнованием.

— Хм, — только и отвечаю я. Конечно, он так не считает.

Для него это просто обязанность. Всё в жизни Дом воспринимает как серию задач, которые нужно отметить галочкой в бесконечном списке дел.

Интересно, как в этом списке оказалось «развод»?

Всю поездку в машине я ломала голову над этим, но так и не смогла найти ответ. В моей голове Дом и развод просто не складывались в одно предложение, которое имело бы смысл. Он слишком упёртый спасатель, чтобы позволить чему-то настолько важному, как его брак, просто развалиться. Тот Дом, которого я знала, сделал бы всё возможное, чтобы найти решение любой супружеской проблемы.

Может, он уже не тот Дом, которого я знала? Вряд ли. Сегодняшний день показал, что он всё ещё тот же занудный приверженец правил, каким всегда был. Тогда почему он развёлся? Эта мысль не даёт мне покоя, а джин развязывает мне язык.

— Значит, ты и Розалин официально всё?

Не самый элегантный переход, но я сомневаюсь, что Дом от меня чего-то другого ожидал.

— Да. — Одно сухое слово, и он снова делает глоток пива, уставившись на разноцветные бутылки за стойкой.

— Она устала от того, что ты отказывался позволить ей трахнуть тебя страпоном, потому что у тебя уже торчит палка в заднице?

Дом давится пивом и с силой стучит кулаком по стойке, пытаясь загнать жидкость не в лёгкие, а в желудок.

— Мэдди! — наконец выдыхает он.

— Что? — Я прячу злорадную ухмылку за краем бокала. — Просто спросила.

Он что-то бормочет себе под нос, и это определённо звучит как ругательство. Горжусь собой — я заставила Дома использовать «безответственную лексику».

Так он это называл в детстве. Безответственная лексика.

Дом постоянно делал замечания мне и Джошу, когда мы матерились в присутствии близнецов, заявляя, что не хочет, чтобы они это перенимали. Джош смеялся, я извинялась, а когда Дом отворачивался, мы молча шевелили губами, выговаривая все запрещённые слова под хихиканье Адама и Картера.

Розалин никогда не получала выговоров — она вообще не ругалась.

Когда краснота от приступа удушья пивом наконец сходит с лица Дома, он разворачивается на стуле ко мне. Его ноги такие длинные, что колени ударяются о мой стул, заставляя меня пошатнуться и пролить джин на руку.

— Прости. — Звучит так, будто он ни капли не жалеет.

Я хмурюсь и слизываю алкоголь с пальцев — не собираюсь тратить впустую то, что должно притупить боль на этот вечер.

Дом следит за движением моего языка, вероятно, осуждая за поведение неандерталки, ведь салфетка лежит прямо у моего локтя. Но, будь он в курсе моих планов, то знал бы, что эта салфетка пойдёт в бюстгальтер, как только я допью.

— Ну, расскажи тогда, — я наклоняюсь вперёд, снова направляя внимание на Дома и его ошибки. — Почему же идеальные Перри распадаются? — Специально