За все в ответе - Михаил Филиппович Шатров

прогулки? Нет, товарищи, такая картина нашей борьбе не помощница. Вы не правы, утверждая своим вопросом, что нам нужна красивая картина, действующая на эмоции. Нам нужно будет выращивать красивые леса, но это другое дело. Запомните, товарищи: пролетариату эмоции не нужны, ему некогда витать в облаках, ему от искусства нужна конкретная, сегодняшняя польза.

В о п р о с. Что будет с театром?

О т в е т. Старый театр надо сломать! Кто не понимает этого, тот не понимает ничего!

В о п р о с. Скажите, а вот в газетах писали, что потом пролетариат не кинет ли нам упрека в том, что мы изгадили и сломали громадные ценности, не спросивши его самого?

О т в е т. Товарищи, я вам уже говорил: высказывайтесь от себя, а не от имени пролетариата. Заставьте работать собственную голову.

В о п р о с. Вы про музыку ничего не сказали. Как быть с Чайковским?

О т в е т. Музыка Чайковского, товарищи, меланхолична, насквозь проникнута специфически интеллигентской психологией и выражает тоску неудавшейся жизни. Пролетариату эта музыка не нужна.

В о п р о с. А как быть со старой интеллигенцией? Они иногда приходят, предлагают свои услуги.

О т в е т. Скажите ей: «Интеллигенция, иди туда, откуда пришла».

В о п р о с. У нас некоторые, особенно девчата, читают иногда стихи Ахматовой. Как вы к этому относитесь?

О т в е т. Хорошо, что вы спросили об Ахматовой, я как раз недавно ею занимался. Читать стихи Ахматовой могут только люди, утратившие классовую позицию, наивно думающие, что с помощью такой литературы можно воспитать свою личность. Личность воспитывается в борьбе. Стихи Ахматовой, товарищи, могут в молодых работницах воспитывать лишь невротические и покорно-страдальческие эмоции. Посмотрите на мир вещей Ахматовой, ибо мир вещей наиболее показателен для личности поэта, сразу ясно, куда он гнет. Вот мир ее последней книги: самое частое слово — «окно», тринадцать раз, «спальня» — десять раз, «гостиная» — семь раз, «шалаш», «терраса», «крокетная площадка» — по четыре раза, далее — «кольцо, муфта, меха, пелерина и, простите, простыня, одеяло». Узенькая, маленькая, будуарная, квартирно-семейная поэзия. А где классовая борьба? Где мир вещей, созвучный пролетариату: булыжник, винтовка, выстрел, красный флаг? Думаю, товарищи, что вопрос с Ахматовой пролетариат может сегодня закрыть окончательно, раз и навсегда.

В о п р о с. А я вот про Пушкина хочу спросить. Сколько времени он угробил на «Евгения Онегина», а шахтерам, допустим, ни одной минуты жизни не посвятил. Как это понимать?

О т в е т. С Пушкиным, товарищи, надо быть осторожным. Пушкин все-таки иногда спорил с царем и лично его не одобрял. Это мы в нем приветствуем, а его упадочничество и рефлексию — отвергаем. Что касается вашего вопроса, товарищи, то о шахтерах Пушкин не писал из-за цензурных гонений. Но и он все-таки умудрился сказать о шахтерах в лице декабристов. Есть у него такое стихотворение «Во глубине сибирских руд…». И если внимательно разобраться, то выяснится, что многие темы поэт осветил. Вот почему мы считаем, что с ним надо осторожно. Есть ли еще вопросы? Нет. Тогда желающих записаться в пролетарские поэты, писатели и художники прошу подойти ко мне.

В связи с отсутствием вопросов вечер на этом закончился. Было принято решение в следующий раз заслушать докладчика по этому вопросу, но с другой платформой.

В заключение состоялось прослушивание и утверждение частушек Агиттеатра в связи с началом кампании по перерегистрации членов партии.

Приложение (текст частушек):

«Шевелит осенний лес

Кленами ветвистыми.

Кто там в партию пролез

Зваться коммунистами?

         Мусор с нашего лучистого пути

         Эх, метелица, метелица, мети!

Видишь, сочный бюрократ —

Представитель Врангеля!

Дама с грудою ребят

От… «Михал-Архангела».

         Ох, метелица, метелица метет,

         За билетиком билетик отберет.

Вышла утром на крыльцо,

Баит мне Савося:

В нашей партии дельцов

Много развелося!

         От метелицы повсюду вой и свист,

         За борт выкинут бумажный коммунист»[4].

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Кабинет В. И. Ленина.

Н а т а ш а  вводит в кабинет  х о д о к а. Ленин стремительно идет ему навстречу.

Л е н и н. Здравствуйте, товарищ… здравствуйте…

Х о д о к. Любезный деятель, поклон тебе от наших мужиков.

Л е н и н. Благодарю вас, Герасим Севастьянович. Хотите чаю? У нас сегодня с сахаром.

Х о д о к. Благодарствуем. Пили-с…

Н а т а ш а  уходит.

Л е н и н. Садитесь, пожалуйста. Михаил Иванович Калинин просил меня встретиться с вами. Какое же дело привело вас в Москву?

Х о д о к. Да вот мы насчет власти…

Л е н и н. Что же именно?

Х о д о к. Да вот выбрали мы наших граждан, а они, как в Совет-то пришли, ружья-то взяли, все вооружены, и стали нас утюжить, ну и утюжат, ну и утюжат… житья нет. Развяжи ты нас от них, сделай милость…

Л е н и н (улыбаясь). Как же это они вас утюжат и за что именно?

Х о д о к. Да вот так и утюжат с утра до ночи, деваться нам некуда, просто страсть, хоть беги вон, и к вам-то я тайком приехал, а то узнали бы, сейчас арестовали бы и в кутузку — вшей кормить.

Л е н и н. Да что же они делают-то?

Х о д о к (оглянувшись и понизив голос). Да все! Добро отбирают, штрафы накладывают, сродственникам помогают, хлеб, муку на учет взяли, а сами его к себе тащат… Мы деньги на школу собрали, а они их — к себе в карман, детишки не учены.

Л е н и н. Да как же это так? Ведь это же ваши люди, ваши избранные? Небось лучшие, справедливые люди?

Х о д о к. Так-то оно так, что наши, это верно… А насчет справедливости — этого нет.

Л е н и н. Почему же?

Х о д о к (шепотом). Да они все больше конокрады да жулье. Прямо тебе сказать, арестанты — как были при Николашке арестанты, так и есть они арестанты…

Л е н и н. Ваши люди?

Х о д о к. Наши люди…

Л е н и н. Ничего не понимаю. Как же это могло случиться? Ведь вы же сами выбирали?

Х о д о к. Сами, это действительно верно, сами…

Л е н и н. Может быть, вас кто-то заставил?

Х о д о к. Да нет, в охотку выбирали.

Л е н и н. Так почему же вы так опрометчиво поступили?

Х о д о к (шепотом). В тюрьмах им сидеть привычно, потому и выбрали. Жулье и конокрады потому что…

Л е н и н. Ваши люди?

Х о д о к. Наши люди. Да что тут говорить, сказать по правде, не верили мы приходу новой власти, думали, все это ненадолго, придут потом какие ни на есть войска, казаки, опять же перепорют всех, а власть — первей всего — в остроги, в тюрьмы сидеть… Они как есть арестанты, народ привычный, конокрады больше, ну им все равно, а мы ведь хозяева, нам это неспособно… Вот мы их и выбрали… А они