Мустанкеры - Ник Одинцов

Лицо говорившего чудовищно исказилось, рот оскалился, выпучились глаза, и сквозь загар проступили красные пятна.

– Знаешь, а может, пристрелить тебя к чертям? – Человек направил пистолет на Тихона. – Задание провалю, но хоть развлекусь как следует…

Внезапная вспышка озарила комнату. Голова убийцы взорвалась, точно перезрелый арбуз.

– От вже тебе Новый год! Развлекись!

Сэмэн Журибеда вошел в кабинет и едва не получил заряд парализатора, но Дежнев успел отключить защиту, спасая своего спасителя.

Тихон кое-как поднялся, опираясь о плечо казака, прошел через комнату. Он остановился у дивана и долго глядел на человека, распростертого перед ним.

Дежнев-младший давно жил сам по себе. С отцом общался не особенно часто, бывало, неделями не возвращался домой. Да и Николай Николаевич не особенно поддерживал общение: много работал, пропадал в командировках. И все же между ними была крепкая связь. Сейчас Тихон чувствовал, как эта нить истончается, пропадает. Как навстречу непрошеной слезе в глаза пробирается что-то гулкое и неуютное, пугающее. Кажется, была свобода.

– Что будем делать?

Сэмэн перезарядил свой устрашающий пистолет. Кустарная сборка оружия была единственной страстью Журибеды. Разумеется, за исключением хорошей драки.

– Это человек из корпорации, Сема. Я должен понять, что происходит, докопаться до правды. Должен разобраться, за что погиб отец.

– Мета гарна, – хмыкнул казак, – шансов мало.

– Почему?

– Тебя в розыск объявили. По всей Москве. По твоим устройствам тебя и ребенок отследит. Этот хлопец, – казак пнул лежащего на полу мертвеца, – может, и липовый коп, но сейчас здесь будут настоящие. И я не уверен, что они станут разбираться. Тикать нужно, Тих. У нас ведь Федерация городских поселений, так? Полиция за пределы Москвы не суется. Нужно только прорваться.

– А что клан?

– Ребята тебе сочувствуют, но главные не хотят лишних терок с копами. Велено тебе не помогать. Если явишься в танкобар, сдадут как пить дать.

– Почему же ты помогаешь?

Тихон знал ответ, но хотел услышать от Сэмэна.

– Ты мне помогал. Из такого дерьма вытащил! Да и батя твой мне не чужой. Так что, а ну их всех к бису!

– Значит, ты со мной до конца?

– До упора, Тих.

– Нельзя оставлять им улики. У отца в глазах встроенные визоры, не исключаю, что корпорация еще как-то подстраховалась. Нужно как-то спрятать… Избавиться от…

У Тихона не поворачивался язык сказать «тела». Но так все и было. Один игрок выбыл, игра продолжалась.

Сэмэн кивнул.

– Вынести на руках и сховать не выйдет. Мигом спалимся. Нужно как-то здесь обстряпать. Генератор есть?

У доктора Дежнева и в самом деле был генератор с энергоэлементом индивидуального проектирования. Это была редкая технология даже для крупного города. В отличие от больших домовых генераторов, в которых каждый триместр меняли элементы питания, этот адский малыш был неутомим, питая в том числе и аварийную защиту квартиры. Что за сила обитает внутри, Тихон знал лишь отчасти. «Не ядерный, но ядреный», – любил говорить отец.

Дежнев показал казаку аппарат. Журибеда придирчиво осмотрел машину, поцокал языком, послюнявил палец и зачем-то провел им по корпусу. Наконец, удовлетворенно кивнул:

– Добре! Устроим ему перегрузку. Он ее скомпенсирует выхлопом тепловой энергии. Снимем вот этот защитный кожух, и жар пойдет в помещение. Здесь в полминуты все спечется. Нечего будет восстанавливать. Только нужно к дивану перекатить.

– Пожар?

Тихон покачал головой. В их крыле дома, кроме дяди Феди, никто не жил, и все же оставлять за собой пепелище не хотелось. Дежнев любил старую Москву, этот город всегда был живым, выдерживая любые передряги. Сознательный урон казался кощунством.

– А что, если дом рухнет?

– Ничего не рухнет. У вас же вакуумная блокировка помещения! Все бронированное. Заблокируешь ставни и двери, воздух внутри выгорит и все дела. А генератор аварийно выключится. Главное, чтобы стены выдержали.

– Выдержат. Они тоже усиленные. Отец шутил, что на нашей квартирке можно в космос лететь, – невесело усмехнулся Тихон.

– Ну, так нечего котейку за рожон тянуть, давай, за дело.

– Котейку! Алиса! – спохватился Дежнев.

– Ты что, бро? Кошку с собой берешь? На хрена? – начал было заводиться казак, но осекся, наткнувшись на тяжелый непреклонный взгляд друга, махнул рукой. – А! Делай что хочешь! Тебя ж не переспоришь.

На сборы ушло больше времени, чем Дежнев рассчитывал. Побросать вещи в рюкзак и спрятать индийскую шкатулку с эмиттерами было делом нескольких минут. Мешало уйти иное. Дом, в который последнее время он так редко захаживал, вдруг стал до слез родным и теплым. Каждая вещь хранила воспоминания. Вот ваза богемского стекла, которую отец нашел в руинах Праги. Тихон тогда только начал ходить к наставнику. А вот сборник «Романтические цветы» Николая Гумилева. Отец любил цитировать стихи оттуда. Тихон взял книгу и увидел между страниц уголок фотографии. Отец сам делал фото на старый, еще довоенный фотоаппарат. Фотография – просто листок, без встроенной динамической матрицы – была неподвижна. Тихон подумал, что прошлое и должно быть такое. Неподвижное. Проходит секунда, человек идет дальше, а все вокруг: дождь, и облака, и птицы на деревьях – каменеет. Дежнев раскрыл сборник на странице, заложенной фотографией, прочел:

Он всмотрелся в изображение. На фотографии они были вместе. Отец и мать. Молодые, незнакомые. В странных серебристых одеждах. На заднем плане стояли еще какие-то люди. Но их лица расплывались. Только один мужчина был виден хорошо. Красивый, широкоплечий брюнет. На фотографии он улыбался, и Тихон отчего-то решил, что улыбка эта неискренняя, фальшивая.

– Ты что там медитируешь? Сумку собрал?

Журибеда поднял голову от генератора. На лбу казака блестел пот.

– Сейчас, – пробормотал Тихон и сунул фото в карман плаща.

Алиса вопреки опасениям Тихона пошла в корзину сама. Словно понимала, что здесь ловить больше нечего.

Когда Дежнев собрал вещи, они с Журибедой положили Вертолетчика на кушетку в комнате Тихона, а обезглавленного надоблачника так и оставили лежать посреди комнаты, только накрыли пледом. Огонь поглотит все без остатка, но так отчего-то казалось правильнее.

На журнальном столике Тихон увидел клон-розу. Когда он успел ее вынуть? Тихон взял цветок и положил на грудь к отцу. Наклонился. От тела доктора Дежнева все еще шло тепло, словно он спал или был без сознания.